Вторжение

— Неужели все эти голубые комбинезоны суть педерасты? — ошеломленно спросил Станислав Гагарин.

— Вовсе нет, — отозвался Вергилий. — Среди них масса обычных ебарей. Приспособились, сумели выдать себя за голубых. Я сам носил такую шкуру — разоблачили. Пришлось бежать… Ненавижу гомиков-вонючек!

Он повернулся вдруг к соседу слева. Им был молодой парнишка, скорее подросток, в линялых джинсах, в майке, на которой было написано «Хочу тебя» по-английски, и куртке без рукавов, украшенной металлическими заклепками.

— Парень, ты живого писателя видел? — неожиданно и с напором спросил его корреспондент.

— Нет, — растерянно ответил сосед. — Не приходилось…

— Ты многое потерял! — воскликнул журналист. — Но я тебе помогу… Жутко повезло тебе, паренек!

С этими словами «колоколец» отступил назад и влево, схватил юношу за плечи и поставил рядом с писателем, а сам встал в шеренгу, отгороженный от Станислава Гагарина одним человеком.

— Знакомься! Это знаменитый детективщик и фантаст… Приключенческий автор! Про Бермудский треугольник слышал? Это он его придумал! «Три лица Януса» читал? Товарищ Гагарин сочинил! Знакомься — писатель всех времен и народов…

Парнишка робко протянул руку, и Станислав Гагарин, пока не сообразивший что к чему, пожал ее.

И тут же увидел перед собой ухмыляющиеся рожи педиков, один из них, довольно лыбясь, ткнул в нового соседа писателя пальцем и коротко бросил: «Этот». Парня тут же выхватили из строя и пинком ноги под зад отправили к икарусу, в утробу которого два других гвардейца из упивающихся властью извращенцев заталкивали отобранных мужчин.

— Кажется, и на этот раз пронесло, — вздохнул, шумно переводя дух, журналист, снова оказавшийся рядом. — Третий раз выкручиваюсь с этим счетом. Вроде снова пролетел, остался с яйцами покуда… Сейчас произведут на свет пару десятков кастратов: и упырь — мадамочка по кличке Галинá — подобреет.

Станислав Гагарин молчал. Да и о чем было говорить? Сегодня десятым оказался другой, хотя жребий упал на ренегата из громкоговорящей в прошлом газетенки. А завтра возьмут и кастрируют… Кого?

— Про Карабасова слыхали? — оживленно осведомился, довольно светясь, рад был, что подставил другого, журналист из «Колоколов». — Редактор журнала «Маяк»… Карабасов оказался давним кастратом. Это его и спасло. Мадам Галина приблизила редактора года. Советником по нравственности стал у нее… Приспособился Карабасов! Вот сукин сын… И здесь не прогадал… Самому себе, что ли, не дожидаясь, яйца отрезать?

Он говорил что-то еще, но Станислав Гагарин не слушал уже его. Внимание писателя было приковано к левому флангу длинного строя, от которого гнали толчками в спину показавшегося знакомым ему человека, гнали к зловеще торчавшему на Красной Площади синему икарусу.

Станислав Гагарин внимательно всмотрелся в исхудалое лицо обреченного мученика, на его обвисшие щеки, разорванную на груди белую рубаху без привычного галстука, пиджака на будущей жертве особого порока диктаторши не было. Сочинитель с щемящим сердцем почувствовал сострадание к бедняге, проводил взглядом страдальца, загнанного пинками в чрево икаруса, и всякие сомнения оставили его.

Он узнал этого человека, бывшего Президента Страны Советов.

LXVII. РАССТРЕЛ У КРЕМЛЕВСКОЙ СТЕНЫ

— Мне известно, — сказал Иосиф Виссарионович, — что вы, мягко говоря, недолюбливаете товарищей по литературному цеху, и даже пренебрежительно относитесь к интеллигенции вообще, а к творческой особливо. Что-нибудь знаете о ее роли в формировании самых отрицательных факторов сталинизма или это у вас интуитивное, понимаешь?..

— Как вам сказать…

Станислав Гагарин сделал паузу, задумался. Не то, чтобы вопрос вождя застал его врасплох, он сам думал о собственном отношении к интеллигенции денно, как говорится, и нощно, и себя к данной породе сограждан давно уже не относил. Кажется, сочинитель и в младые годы не причислял себя к амбициозной и истеричной прослойке. Писатель не сегодня понял, что поскольку нынешняя интеллигенция суть понятие многомиллионное, она вовсе неоднородна и в массе изначально порочна.

— Ваш пресловутый Союз писателей — типичная совокупность бездарных, тщеславных, понимаешь, и алчных особей, — сказал вождь. — Надо же — на одну Москву две тысячи членов! Дивизия невежественных посредственностей с непомерными заявками.

— Этот союз членов ваш Иосиф Виссарионович, — отпасовал литератор. — По указке вождя и созданный…

— Верно, — согласился товарищ Сталин. — Иначе бы братья-письменники друг другу мошонки бы, понимаешь, поотгрызали. Пролеткульты, лефы, ничевоки, имажинисты, литературные филоэксгибиционисты и прочие онанисты. Как можно было серьезную, идеологическую, понимаешь, работу пускать на самотек?!

Конечно, внутри интеллигенции, в том числе и литературной, наличествует крохотная, понимаешь, часть, где счет вовсе не на миллионы. Эта часть — гений, сократовский даймоний, истинный интеллект общества, разумная элита, сливки народа. Эти сливки и питают остальную, понимаешь, массу, позволяют Державе существовать.

Но якобы образованная толпа, тьма так называемых интеллигентов изо всех сил скрывает подлинную суть и ценность горстки светлых людей, ибо беспощадно третирует малочисленную, понимаешь, горстку, интеллектуальную верхушку, беззастенчиво кормится за ее счет.

А роль интеллигентной массы в организации кровавых репрессий, носящих с легкой руки «Мемориала» имя товарища Сталина?

Вы ужаснетесь, когда узнаете процент осведомителей, палачей, тюремщиков из так называемой, понимаешь, интеллигенции, пресловутой, понимаешь, писательской общественности и сравните его с единицами в среде рабочих и крестьян. Про аристократию я уже не говорю.

А роль защитников тоталитаризма и тирании? Кто изначально, понимаешь, взял ее на себя?

Хотите на память назову десятки ваших коллег, стучавших на товарищей по цеху?

— Увы, — вздохнул Станислав Гагарин. — Кое-кого я и сам знаю… Значит, не случайно никогда не причислял себя к интеллигентам, неосознанно противился этому.

— В вашем роду и нет ни одного представителя ничтожного племени, — заметил Иосиф Виссарионович. — Уж мыто знали, с кем нам предстоит работать. У Зодчих Мира тоже имеется сектор зэт.

Вождь усмехнулся, а председатель «Отечества», в этот раз не спросил «откуда вы знаете про особый сектор», привык к тому, что товарищу Сталину известно все.

— Если вы читали мои работы, — продолжал вождь, — то запомнили, как любил цитировать русских, понимаешь, классиков товарищ Сталин. Но сейчас почти неоткуда брать крылатые фразы. Сочинитель нынешний изрядно, понимаешь, помельчал. В литературе лидируют не филологи, а штурманы дальнего плавания, профессоры математики и логики. О вас я не говорю, ибо вы обязаны написать об этом в романе,