— Он здесь? — спросил Сталин у Льва Николаевича.
Тот стоял между Юсовым и Лысенковым, молча кивнул.
— Откройте! — приказал вождь.
Завлаб повиновался.
Он овладел собой и относительно твердым шагом подошел к овальному люку в торце
— Дяденька, вы забыли сигнализацию тревоги отключить…
— Ах, да, — пробормотал доктор. — Растерялся, знаете ли…
— Еще одна такая растерянность, и мертвее вас в этом доме человека не будет, — категорично промолвил Сталин. — Майор Юсов! Держите доктора на мушке и не пожалейте для него патронов.
Когда широкий люк распахнулся, они увидели за ним саркофаг со стеклянным верхом, за которым угадывалась человеческая фигура.
Все бросились к саркофагу. В нем лежал писатель Станислав Гагарин. Лицо его, обрамленное рыжеватой с проседью бородой, было бледным, глаза закрыты.
С минуту они рассматривали бесчувственного председателя «Отечества», за которым пришли, миновав опасные барьеры, и сердца их наполнялись гневом к
— Смотрите! — послышался вдруг голос монстра Аркадия. — Смотрите, дяденьки!
Люди повернулись и увидели, как позабытый ими в суматохе, вызванной обнаружением саркофага, Лев Николаевич подобрался к противоположной стене, украшенной пультом, и лихорадочно ищет рубильник, небольшой такой рубильник, который…
— Убейте его сейчас! — вскричал товарищ Сталин. — Стреляйте! Стреляйте, Дурандин!
Да, именно Геннадий Иванович находился ближе всего к завлабу, и тот был открыт для стрельбы с его стороны.
Мгновенно подполковник прижал к бедру автомат Калашникова и, не целясь, но твердо водя стволом, ударил очередью по туловищу доктора. Тот подпрыгнул, намертво ухватился за проходящую над головой штангу, судорожно вцепился в нее, ноги Льва Николаевича слегка оторвались от пола.
Автомат в руках Дурандина вновь задергался. Подполковник бил короткими очередями в одно и тоже место, едва поводя стволом, чтобы пули шли узким веером, и все до одной попадали в цель.
Стрелять бывший ракетчик умел…
Остановил его лишь опустевший магазин.
Лев Николаевич по-прежнему висел на штанге, так и не отпустив ее коченеющими руками.
И тут они увидели, как принялась отваливаться нижняя часть перерезанного пополам туловища. На стерильный кафель секретной лаборатории потянулись перебитые пулями кишки, теряющие кусочки полупереваренной пищи и задержавшегося кала.
Зрелище было не из приятных.
Дурандин отбросил автомат с пустым рожком-магазином и отвернулся.
— Крепитесь, товарищ, — улыбнулся ему вождь. — Вы же оператор-ракетчик… В ваших руках было оружие куда мощнее, понимаешь, этой тарахтелки. Миллионы жизней держали на прицеле. А тут какой-то теперь надежно мертвый пособник
— И все-таки человек, — пробормотал Геннадий Иванович.
— Я его понимаю, — сказал Николай Юсов. — Мой первый убитый душман в Афгане долгое время мне снился…
Дурандин судорожно вздохнул и поднял с пола автомат Калашникова.
— Что это? — подал вдруг голос Дима Лысенков.
На изрешеченном пулями пульте заискрило, послышался треск, возникло вдруг синеватое пламя.
— Замыкание, дяденьки, замыкание! — радостно завопил монстр.
— Телекамеры! — крикнул Сталин. — Ищите телекамеры… Сейчас грянет общая тревога!
Они лихорадочно зашарили взглядами по лабораторному залу и обнаружили четыре электронных соглядатая на кардановых подвесах, позволявших камерам двигаться в трех измерениях.
— Бейте по ним! — распорядился вождь.
Затрещали очереди, и тут же завыли ревуны снаружи.
— Тревога! — радостно захихикал Красногор. — Сейчас сюда другие дяденьки прибегут…
Телекамеры были разбиты, и какое-то время у них оставалось.
Сталин подбежал к окну, и в тот же миг со двора донесся глухой взрыв.
— Они взорвали нашу машину, — спокойно сообщил Иосиф Виссарионович. — Придется брать Станислава Гагарина вместе с саркофагом, будить его здесь уже нет времени.
Он сунулся в пасть открытого люка и отсоединил главный кабель, связывающий автономную систему жизнеобеспечения, от громадины Метафора.
— Того, что есть в саркофаге, Станиславу Гагарину хватит на два часа, — пояснил вождь. — За это время мы будем уже далеко.
— Но как мы выберемся? — спросил Дима Лысенков.
Аспирант старался говорить бодрым тоном, но голос его выдавал. Да и кто бы не замандражил, когда вовсю заливаются ревуны и звонки тревоги, и здесь сейчас будет полным полно вооруженных
— Это моя проблема, — сказал Иосиф Виссарионович. — Придется вам полетать по воздуху… Дурандин, Юсов! Вынимайте саркофаг! Сейчас я лишу его веса, да и вас заодно. Тащите его вон к тому окну! А вы, Дмитрий, держите под обстрелом входную, понимаешь, дверь. Если кто попытается войти — стреляйте без моей команды…
Поначалу саркофаг показался Николаю и Геннадию Ивановичу тяжелым, но затем они почувствовали вдруг, что он ровным счетом ничего не тянет и даже плывет невесомо.
Окно, к которому они подвели саркофаг с председателем, было забрано решеткой.
— Подождите, — остановил их Сталин.
Отступив на три шага, он пристально посмотрел на зарешеченное окно, и изумленные Юсов и Дурандин увидели вдруг, как стекло вместе с металлом решетки сплавилось и бурыми потеками легло на подоконник.
— Вот и наш путь домой, — усмехнулся Сталин. — Запасной, так сказать, вариант, понимаешь…
Позади раздался выстрел. Лысенков, оставшийся в арьергарде, защищал их тыл.
— Давайте сюда, Дмитрий! — крикнул ему Иосиф Виссарионович. — Приготовьтесь потерять вес…
Вчетвером они выдвинули саркофаг на подоконник.
— Держитесь за рукоятки покрепче, — предупредил спутников вождь. — Непривычно будет только поначалу…
Они услышали детский плач и разом повернулись.
Монстр Аркадий заливался слезами, размазывая их здоровенными кулачищами по лицу.
— Дяденька Сталин! — всхлипывал он. — Возьмите меня с собой! Я буду слушаться вас, дяденька, милый! Хороший товарищ Сталин…
Не вынимая трубки изо рта Иосиф Виссарионович резко повернулся к монстру Красногору и уже привычными золотыми стрелками превратил инфантильного
Николай покачал головой.
— Наверное, Аркадий мог бы нам еще пригодиться, — осторожно заметил он. — Теперь-то этот парень вроде бы за нас…
Сталин вынул трубку изо рта, спрятал ее в карман и презрительно сплюнул туда, где еще угадывалась рослая фигура местечкового
— Не выношу ренегатов. Даже если они электронные, — жестко сказал вождь.
«Бог мой, до чего же он напоминает мне шефа! — подумал Юсов. — А еще говорили, что Сталин
