— Для черного южноафриканца вообще ничего не вяжется.
И Виктор Мабаша продолжил рассказ о своей израненной, истерзанной стране. Валландер слушал, но верил с трудом. Когда Виктор Мабаша наконец умолк, Валландер подумал, что проделал долгий-долгий путь. Проводник показал ему такие места, о существовании которых он до сих пор даже не подозревал.
Я живу в стране, где люди привыкли считать все истины простыми, думал он. И что истина едина и неделима. Вся наша правовая система основана на этом принципе. Теперь я начинаю понимать, что на самом деле все, наверно, далеко не так. Истина сложна, многослойна, противоречива. А ложь, наоборот, черно-белая. Если смотреть на человека, на человеческую жизнь без уважения, презрительно, истина тоже совсем не такова, как в том случае, когда жизнь считается неприкосновенной ценностью.
Он взглянул на Виктора Мабашу, тот пристально смотрел ему прямо в глаза.
— Вы убили Луизу Окерблум? — спросил Валландер, понимая, что спрашивает в последний раз.
— Нет. После я отдал в жертву за ее душу мой палец.
— Вы по-прежнему не хотите рассказать, что должны сделать, когда вернетесь домой?
Прежде чем Виктор Мабаша ответил, Валландер успел заметить едва уловимую перемену. В лице африканца проступило что-то новое. Позднее он решил, что внезапно начала таять и исчезать сама маска безразличия.
— Я по-прежнему не могу рассказать, — ответил Виктор Мабаша. — Но этого не будет.
— Что-то я не понимаю, — медленно проговорил Валландер.
— От моей руки смерть не придет. Но она может прийти от другой руки, и помешать этому я не в силах.
— Покушение?
— Да, мне было поручено выполнить эту задачу. Но я слагаю с себя полномочия. Кладу их на землю и ухожу прочь.
— Очень уж вы загадочно говорите. Что вы кладете на землю? Я хочу знать, против кого готовится покушение.
Но Виктор Мабаша не ответил, только покачал головой, и Валландер, хотя и с большой неохотой, понял, что с мертвой точки не сдвинется. Впоследствии он поймет, что впереди еще долгий путь, что он еще не скоро научится различать истины, которые нужно искать совсем не там, где он привык. Короче говоря, он только задним числом уразумел, что последнее признание Виктора Мабаши, когда тот якобы приподнял свою маску, было насквозь лживо. Он вовсе не собирался отказываться от поручения. Но понимал, что только ложью добьется помощи и сумеет выехать из этой страны. Чтобы войти в доверие, ему пришлось солгать и солгать искусно, так, чтобы шведский полицейский не заподозрил обмана.
Больше вопросов у Валландера пока не было.
Он устал. Но пожалуй, все-таки достиг, чего хотел. Покушение отменялось, по крайней мере как дело рук Виктора Мабаши. Если он говорил правду. У коллег в ЮАР будет запас времени. Ему и в голову не приходило, что дело, от которого отказался Виктор Мабаша, задумано вовсе не на пользу черным в ЮАР.
Этого достаточно, думал Валландер. Свяжусь через Интерпол с южноафриканской полицией и сообщу все, что знаю. Теперь остается только Коноваленко. Если я уговорю Пера Окесона санкционировать арест этого человека, очень велик риск, что сумятица еще возрастет. А вероятность, что Коноваленко покинет страну, и без того велика. Сведений у меня достаточно. Теперь можно совершить последний противозаконный шаг в деле Виктора Мабаши.
Помочь ему уехать из страны.
Конец разговора происходил в присутствии Линды. Она проснулась и в удивлении вышла на кухню. Валландер коротко объяснил ей, кто этот человек.
— Это он избил тебя? — спросила она.
— Да, он.
— И теперь он сидит тут и пьет кофе?
— Да.
— Тебе-то самому это не кажется странным?
— Жизнь полицейского вообще странная штука.
Больше она вопросов не задавала. Одевшись, вернулась на кухню, села на стул и молча слушала разговор. Потом Валландер послал ее в аптеку за бинтами. Кроме того, в шкафчике в ванной отыскал упаковку пенициллина и дал Виктору Мабаше несколько таблеток, прекрасно понимая, что вообще-то надо бы вызвать врача. Скрепя сердце очистил рану и наложил чистую повязку.
После этого он позвонил Лувену и, к счастью, застал его на месте. Спросил, нет ли новостей насчет Коноваленко и пропавшей пары из Халлунды. Однако же о том, что Виктор Мабаша сидит у него на кухне, даже словом не обмолвился.
— Мы выяснили, куда они исчезли из своей квартиры, когда мы пришли брать их, — сказал Лувен. — Просто поднялись двумя этажами выше, в том же доме. Хитро и удобно. У них там была запасная квартира, на имя жены. Но теперь птички уже улетели.
— В таком случае мы знаем и кое-что еще, — сказал Валландер. — Что они по-прежнему в стране. Предположительно в Стокгольме. Там легче всего спрятаться.
— Если понадобится, я лично взломаю двери всех квартир в этом городе, — сказал Лувен. — Этих людей нужно взять под стражу. И поскорее.
— Сосредоточься на Коноваленко, — сказал Валландер. — Африканец, на мой взгляд, не так важен.
— Если б я еще понял, что их связывает.
— Они находились вместе, когда была убита Луиза Окерблум. Затем Коноваленко ограбил банк и застрелил полицейского. В этом африканец не участвовал.
— Но что все это означает? Я не вижу четкой связи, разве только смутный намек, в котором нет логики.
— Кое-что нам все-таки известно. Коноваленко явно одержим мыслью убить этого африканца. Поэтому логично предположить: они стали врагами, хотя раньше ими не были.
— А при чем тут твоя маклерша по недвижимости?
— Ни при чем. Можно считать, что ее убили случайно. Ты сам недавно говорил, что Коноваленко действует не раздумывая.
— Все сводится к одному вопросу. Зачем?
— На этот вопрос может ответить только Коноваленко, — сказал Валландер.
— Или африканец. Ты забываешь о нем, Курт.
После телефонного разговора с Лувеном Валландер окончательно решил отправить Виктора Мабашу из страны. Но прежде нужно было на сто процентов удостовериться, что Луизу Окерблум застрелил не он.
Как бы мне это выяснить? — думал Валландер. В жизни не видал человека с настолько непроницаемым лицом. Не прочтешь, где кончается правда и начинается ложь.
— Лучше всего вам пока остаться здесь, в квартире, — сказал он Виктору Мабаше. — У меня по- прежнему много вопросов, на которые я хочу получить ответ. Так что не грех сразу освоиться с этой мыслью.
Не считая воскресной поездки, выходные они провели в квартире. Виктор Мабаша до того вымотался, что почти все время спал. Валландер опасался, как бы у него не началось заражение крови. Вдобавок ему было не по себе оттого, что этот человек находится в его квартире. Как не раз бывало, он пошел на поводу интуиции, а не рассудка. И теперь не видел четкого выхода из создавшегося положения.
Вечером в воскресенье он отвез Линду к своему отцу. Высадил ее у дороги, иначе придется слушать отцовские упреки: вот, мол, даже кофе выпить и то времени не нашел.
Наконец настал понедельник, и он поехал в полицейское управление. Бьёрк поздравил его с возвращением. Потом они с Мартинссоном и Сведбергом провели совещание. Валландер кое-что рассказал о случившемся в Стокгольме. Вопросов было много. Но возражения в итоге свелись к минимуму. Ключом ко
