Она быстро, словно в знак протеста, сменила тему:
— Он очень страдал? Виктор Мабаша.
— Нет, — ответил Валландер. — Все произошло мгновенно. Наверно, он даже не понял, что умирает.
— Что с ним теперь будет?
— Не знаю. Вероятно, отправят на вскрытие. Кроме того, остается открытым вопрос: где родственники захотят его похоронить — здесь или в ЮАР? Если он вообще оттуда.
— А кто он, собственно, был?
— Не знаю. Иногда мне казалось, что между нами завязался какой-то контакт. Но он тотчас же снова ускользал от меня. Не могу сказать, что знаю, о чем он думал в глубине души. Странный он был человек, сплошное противоречие. Если люди становятся такими оттого, что живут в ЮАР, то этакой родины злейшему врагу не пожелаешь.
— Я хочу тебе помочь, — сказала Линда.
— И ты можешь помочь, — ответил Валландер. — Позвони в полицию и попроси к телефону Мартинссона.
— Я не это имела в виду. Мне хочется сделать что-нибудь такое, чего никто другой сделать не может.
— Такие вещи заранее не спланируешь. Они случаются сами собой. Если случаются.
Она позвонила в управление и попросила Мартинссона. Но его не нашли. Прикрыв трубку рукой, Линда спросила, что теперь делать. Валландер помедлил. И в конце концов решил, что ни выбирать, ни ждать не приходится. Пусть ищут Сведберга.
— Он на совещании, — сказала Линда. — И не может уйти.
— Объясни, кто ты. Скажи, дело не терпит отлагательства. Пусть уйдет с совещания.
Через несколько минут Сведберг ответил. Линда передала трубку Валландеру.
— Это я. Курт, — сказал комиссар. — Но ты погоди удивляться. Ты сейчас где?
— У себя в кабинете.
— Дверь закрыл?
— Подожди минутку.
Валландер услышал, как он захлопнул дверь.
— Курт, — сказал Сведберг, — ты где?
— В таком месте, где вам нипочем меня не найти.
— Черт!
— Слушай меня! Не перебивай. Мне нужно с тобой встретиться. Но только при условии, что ты ни слова никому не скажешь. Ни Бьёрку, ни Мартинссону — никому вообще. Если не можешь обещать, разговор окончен.
— У нас как раз совещание насчет того, как искать тебя и Коноваленко, — сказал Сведберг. — Нелепая ведь ситуация, если я вернусь на совещание и не скажу, что только что говорил с тобой.
— Ничего не попишешь. У меня есть веские причины действовать именно так, а не иначе. Я хочу воспользоваться тем, что нахожусь в розыске.
— Каким образом?
— Вот встретимся, тогда и расскажу. Решай!
В трубке царило молчание. Валландер ждал. Он не мог предсказать, что ответит Сведберг.
— Я приеду, — наконец проговорил тот.
— Точно?
— Да.
Валландер описал дорогу на Шернсунд.
— Через два часа. Успеешь?
— Постараюсь.
Валландер закончил разговор.
— Хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я делаю, — пояснил он дочери.
— Если что-нибудь случится?
Ее вопрос застал Валландера врасплох, и он не сумел ответить уклончиво:
— Да. Если что-нибудь случится.
Он выпил еще чашку кофе и уже собрался уходить, но вдруг заколебался:
— Я не хочу тебя пугать. Но прошу, в ближайшие дни оставайся здесь. Ничего не случится. Просто мне так спокойнее.
Она погладила его по щеке:
— Ладно, я останусь. Не тревожься.
— Всего день-другой. Вряд ли дольше. Думаю, к тому времени этот кошмар все же закончится. А потом я стану привыкать к мысли, что убил человека.
Валландер повернулся и, прежде чем она успела возразить, зашагал прочь. Уже сидя в машине, он увидел, что она вышла на дорогу и смотрит ему вслед.
Сведберг прибыл минута в минуту.
Без десяти три его машина свернула во двор.
Валландер надел куртку и вышел навстречу.
Взглянув на него, Сведберг только покачал головой.
— Что ты задумал? — спросил он.
— Я знаю, что делаю, — ответил Валландер. — Но спасибо, что ты приехал.
Они вышли на мост, который вел через старинный ров вокруг крепостных развалин. Сведберг остановился, оперся на перила и задумчиво посмотрел на зеленую тину внизу.
— Все это просто в голове не укладывается, — сказал он.
— А я пришел к выводу, что мы почти всегда живем вопреки здравому смыслу, — отозвался Валландер. — Думаем, будто можно затормозить то или иное развитие, если упорно его не замечать.
— Но почему Швеция? Почему они выбрали нашу страну?
— У Виктора Мабаши было разумное объяснение.
— У кого?
Валландер сообразил, что Сведберг не знает, как звали убитого африканца, и повторил его имя. Потом продолжил:
— Во-первых, разумеется, потому, что именно здесь находился Коноваленко. А во-вторых, чтобы напустить туману. Людям, стоящим за кулисами этого покушения, очень важно запутать следы. А в Швеции спрятаться легко. Можно без труда незамеченным пересечь наши границы, без труда исчезнуть. Виктор Мабаша подыскал на сей счет удачное сравнение. Он говорил, что ЮАР — кукушка, которая частенько подкладывает свои яйца в чужие гнезда.
Они двинулись дальше, к разрушенной крепости. Сведберг огляделся по сторонам.
— Никогда здесь не бывал, — сказал он. — Интересно, каково было полицейским в те времена, когда эта крепость стояла.
Они молча прошлись вокруг, глядя на руины некогда высоких стен.
— Ты должен понять, мы с Мартинссоном просто остолбенели, — сказал Сведберг. — Ты был весь в крови, волосы дыбом, в одной руке пистолет, в другой — ружье.
— Я понимаю, — ответил Валландер.
— Но мы совершенно напрасно сказали Бьёрку, что ты был не в себе.
— Иногда мне кажется, так оно и есть.
— Что ты намерен делать?
— Думаю выманить Коноваленко, пусть поохотится за мной. По-моему, сейчас это единственная возможность выманить его из укрытия.
Сведберг серьезно смотрел на него:
— Это очень опасно.
— Когда предвидишь опасность, риск уменьшается, — отозвался Валландер, одновременно
