сквозь тучи солнца, ветер быстро гнал судно по направлению к Веракрусу, и этому не могло помешать даже разволновавшееся море. С такой скоростью они будут на месте уже завтра. Потрясенная тем, как резко испортилось ее настроение от этой мысли, она в который раз обвинила себя в непоследовательности.
Услышав звук шагов, Моргана отвела невидящий взгляд от хмурого неба и непроизвольно улыбнулась при виде мужчины, о котором она только и думала последнее время. Глядя, как он не спеша приближается к ней, как на суровом сосредоточенном лице медленно появляется чувственная улыбка, от которой у нее учащенно забилось сердце, Моргана вдруг поняла, что Эгги никогда не предупреждала ее о том, как опасен может быть теплый свет в этих синих глазах, какой беззащитной она может оказаться перед ним. Эгги никогда не рассказывала, что делать в таких случаях.
В повседневной одежде врожденная чувственность Девона Говарда была видна еще сильнее. Белая рубашка из тонкого полотна с распахнутым воротом резко контрастировала с темным оттенком загорелой кожи. Расслабленная поза и медленная легкая походка были обманчивы, скрывая мощную сокрушительную силу, только намекая на нее. Силясь унять дрожь, вызванную его пронзительным взглядом, Моргана оставила попытки внять голосу разума.
Последний отблеск уходящего дня погас в затянутом тучами грозовом небе. Облокотившись о перила, Девон наблюдал за сменой эмоций на выразительном лице Морганы, слушавшей, как Хуан Альварес, лучший матрос на борту «Эстреллиты», рассказывал свои бесконечные сказки про крестьян и королей, рыцарей и принцесс, про прекрасных девушек, попавших в беду. В течение первых нескольких дней на корабле Девон не раз видел, как Хуан развлекает команду, а потом в разговоре поведал о его удивительном даре рассказчика Моргане. Вопреки своему желанию он согласился сопровождать Моргану на эту вечеринку и вот теперь стоял на палубе, чувствуя еще большее разочарование, чем в присутствии Эгги.
День, начинавшийся так многообещающе, завершался полной катастрофой. Проснувшись в сильно раскачивающейся каюте, Девон незамедлительно возблагодарил судьбу за то, что она дала ему возможность раз и навсегда избавиться от наваждения по имени Моргана Пирс одним-единственным способом. Он сказал себе, что на этот раз не позволит ничему остановить их… не потерпит никаких отговорок. Но, по правде говоря, он не рассчитывал, что сломить сопротивление девушки будет очень трудно. Она хотела его так же сильно, как он ее, и, если чутье не подводило его, детство, проведенное в доме любящих богатых родителей, привыкших исполнять любой ее каприз, подготовили благодатную почву. Разумеется, ребенок, привыкший получать все, что захочется, превратился в женщину, ждущую такого же раболепного отношения к себе со стороны окружающих.
О да, он готов был и на этот раз удовлетворить ее желание… и одновременно свое собственное, чтобы выбросить из головы это завораживающее лицо, страстные миндалевидные глаза, в которых горело расплавленное золото, и полные сладкие губы, являвшиеся ему во сне.
Однако сейчас, спустя десять долгих часов, в их последний день на борту «Эстреллиты», он был так же далек от осуществления своего плана, как и утром. Желание обладать этой девушкой сводило с ума. Он хотел владеть ее телом, насытиться единственным оставшимся способом. Он мечтал обрести душевное спокойствие, которое позволило бы ему забыть о ней. У него была очень ответственная миссия. Если он ее не выполнит, то последствия будут катастрофическими. Жизни многих людей зависели оттого, насколько быстро ему удастся склонить на свою сторону хитрого Санта-Анну, а если он все время будет думать о Моргане Пирс, то ничего не получится. Да, это произойдет сегодня… сегодня он овладеет этой девушкой…
Услышав знакомые фразы в красочном повествовании Хуана, Девон приблизился к Моргане, которая стояла за пределами круга, образованного матросами вокруг маленького неприметного морячка. Обняв за талию, он притянул ее к себе и прошептал на ушко слова, которыми Хуан закончил свой рассказ:
– Рано или поздно для каждого человека настает его время. Его приход невозможно предугадать и невозможно избежать его, ибо оно предначертано Господом. Это судьба…
Неожиданно осознав, что мудрый старый матрос сказал это специально для них, Девон повернул к себе лицо Морганы так, что их взгляды встретились. И в ее глазах он увидел подтверждение собственных мыслей. Обхватив рукой за плечи, он притянул Моргану к себе, увлекая прочь. Девон не пытался скрыть нетерпение и ждал только до тех пор, пока глубокая тень не спрятала их от посторонних глаз, а потом быстро обнял девушку. О да, он только этого и хотел… он только об этом и мечтал весь день, начиная с момента пробуждения. О Боже, Моргана…
В голове ее все еще продолжали звучать поэтические слова старого матроса, когда она с готовностью шагнула в мужские объятия. Да, в самом деле, ее время пришло… их время пришло. Она больше не могла бороться с неизбежным, как не могла запретить солнцу вставать на востоке. Настойчивые губы, терзавшие ее рот, были голодными, ищущими, обжигающими, преисполненными той же ненасытности, что и она сама. Издав низкий гортанный стон, она позволила его языку завладеть теплой влажностью ее рта, чувствуя, как все тело покалывает от удовольствия. Задыхаясь, Девон оторвался от губ девушки и, с силой прижав ее податливое тело к своему напрягшемуся естеству, принялся прокладывать дорожку горячих поцелуев к ее маленькому ушку. Когда его язык проник в теплую ушную раковину, тело Морганы сотрясла дрожь сродни его собственной. Она снова застонала, и этот едва слышный звук придал ему новых сил для любовной атаки. Страстные поцелуи на ее шее и плечах становились все более решительными; широкая ладонь, запутавшаяся в шелковистых распушенных волосах, сжалась, причинив ей почти ощутимую боль, и запрокинула ее голову назад, обнажив стройную длинную шею и нежную округлость тяжело вздымавшейся груди. Но это была сладкая, исполненная любви боль, которую она принимала с нарастающей страстью, особенно когда его рука, выпутавшись из шелковых сетей ее волос, ласково провела по шее, нежному плечу и, наконец, опустилась на полную грудь. Почувствовав первое интимное прикосновение, Моргана резко втянула в себя воздух, но в следующее мгновение ее ресницы томно опустились, и его пальцы, обнаружив напрягшийся сосок, принялись дразняще ласкать его, так что последние сомнения покинули девушку, и она вознеслась в мир, где всем правят эмоции.
Продолжая поглаживать ее груди, Девон вновь накрыл ее губы своими в нежном, любящем поцелуе, поборовшем остатки сопротивления в ее измученном сладостной пыткой теле. Неохотно оторвавшись от ее рта, он принялся покрывать легкими поцелуями ее дрожащие ресницы, бьющуюся жилку на виске, мягкий бархат ее щеки. Потом мягко прошептал:
– Мне этого недостаточно, Моргана, и тебе тоже. Нам нужно остаться вдвоем, милая, в нашем собственном маленьком мирке… Позволь мне отвести тебя туда… ты пойдешь со мной, Моргана?
Не зная, что делать в случае, если получит отказ, Девон с нетерпением наблюдал затем, как длинные тяжелые ресницы медленно поднимаются. Яркие вспышки золота в глубине ее бездонных глаз отражали бледный свет луны. Посмотрев ему прямо в лицо, она тихонько выдохнула:
– Да, Девон, я пойду с тобой.
Преисполнившись внутреннего ликования, Девон, помедлив секунду, вновь обрушился на ее истерзанные поцелуями губы. Прошло немного времени, прежде чем он отпустил девушку, взял маленькую ручку в свою широкую ладонь и молча повел за собой.
