хорошенькая, только очень грязная – вывозилась, когда ее швырнули наземь, и черты лица искажены болью. Взгляд у нее был бессмысленный; Энцо подумал, что она теряет сознание.
Положив деньги в задний карман, он сунул пустой кошелек в сумочку и сказал «спасибо». На эти деньги можно перебиться, пока найдешь новую работу. Он собрался было идти, но задержался, вдруг ощутив укол совести.
Он попытался поднять ее на ноги.
– Цепляйся за меня.
Ему ужасно не хотелось возиться с ней, но он не мог уйти, оставив ее на произвол судьбы. Он обхватил ее за талию, она ухватилась за его руку.
– Где ты живешь?
Ответа не последовало.
Ноги у нее подкосились, и она тяжело повисла на нем.
Пришлось подхватить ее под колени и взвалить себе на плечо.
– Эй, синьор! – обратился Энцо к торговцу газетами, который раскладывал на прилавке вечерние выпуски. – Не знаете, откуда эта девушка?
Тот окинул взглядом Энцо и его ношу. Он узнал ее – это была проститутка из публичного дома, располагавшегося неподалеку.
– Тащи ее на виа Варезе, – ответил он. – Недалеко, рядом с виа Палестро.
Энцо понимающе кивнул.
Как раз в этом районе ему случилось накануне работать, и он примерно знал, как туда добраться.
Глядя на него все тем же отсутствующим взором, девушка что-то неразборчиво пробормотала и отключилась. Она почему-то казалась довольно тяжелой, словно налитой свинцом. Энцо еще раз кивнул торговцу и отправился на виа Варезе.
Искать пришлось недолго. Они остановились возле обшарпанного трехэтажного дома, сложенного из розового камня. Дверь открыла высокая привлекательная женщина. Она приняла девушку в свои руки и молча кивнула Энцо – в знак благодарности и прощания.
Но, подымаясь вместе с девушкой, которую поддерживала под руки, по лестнице, женщина вдруг обернулась и сказала:
– Зайдите, пожалуйста. Сейчас я устрою Софи, и мы поговорим, хорошо?
– Ладно.
Он вошел в дом, прикрыв за собой тяжелые дубовые двери.
– Карла, проводи синьора… э…
– Монделло, Энцо Монделло.
– Проводи синьора Монделло в приемную. А я провожу Софи в ее комнату.
Энцо очутился в длинном зеленом внутреннем дворике, откуда в разные комнаты вело множество дверей. Из одной вышла невысокая пожилая женщина во вдовьем платье.
– Прошу сюда, – сказала она и ввела его через одну из дверей в коридорчик, заканчивавшийся еще одной дверью. Странный какой-то дом, подумал Энцо. Похож на лабиринт.
– А теперь сюда, синьор. – Она распахнула дверь, и Энцо вошел в длинную затененную комнату, всю в красно-золотых тонах, с высокими зеркалами в позолоченных рамах, двумя или тремя оттоманками и множеством стульев. На Энцо пахнуло застоявшимся сигаретным дымом и перегаром, а еще человеческим телом, характерным запахом секса.
Дверь за ним закрылась, и, стоя посреди комнаты, Энцо с любопытством огляделся. Так он простоял минут десять. Потом дверь открылась вновь.
– Синьор Монделло?
Он вздрогнул от неожиданности. Вошла та самая высокая женщина и пристально оглядела его. При каждом движении ее шелковое платье нежно шелестело.
– Не желаете ли выпить? – без особого радушия спросила она.
– Нет, спасибо.
Он был смущен. Одежда на нем провоняла, от него несло ночлежкой, и от этого он чувствовал себя неловко, не чая поскорее убраться подобру-поздорову. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и ждал.
– Может, присядете, синьор Монделло?
Она указала ему на софу и сама села первой, не спуская с Энцо глаз. Он понял, что она оценивает его.
Подойдя к софе, он неуклюже присел на самый краешек, ужасно стесняясь своего вида и запаха.
– Чувствуйте себя как дома.
Она улыбнулась, приоткрыв полоску прекрасных искусственных зубов. У нее были правильные, четкие черты лица, но это было лицо стареющей женщины, и забранные назад
