Несколько выцветших черно-белых фотографий, письмецо, карандашный рисунок, сделанный отцом, – портрет ее матери. Для Франчески все это было бесценно. Взяв в руки портрет, она долго всматривалась в дорогие черты, в это лицо, освещенное светом великой любви. Франческа прочла надпись, которую знала наизусть: «Элизабет – в день рождения нашей любимой дочурки Франчески. С любовью к вам обеим – Лено».
Франческа все шептала и шептала про себя эти слова, изо всех сил желая в них поверить. Вот уже много лет она хранила их в своем сердце, черпая в них надежду в самые трудные минуты жизни. Ведь тогда отец любил ее и, может быть, верила она, еще полюбит вновь.
Она положила портрет в шкатулку и вынула фотографии. На этих потертых листочках картона смеялись веселые лица: отец в своей мастерской в Риме; мать – высокая, светловолосая, сразу видно – англичанка, свежая и холодноватая даже под знойным итальянским солнцем. Вот их новая лавка в Митанове. А вот и она сама, обожаемый ребенок. Теперь все это в далеком прошлом… Вдруг она услышала тяжелые шаги отца, подымающегося по лестнице. Сердце ее привычно замерло.
Было слышно, как отец идет, спотыкаясь на ступенях, и раз он даже упал, и тогда раздался пронзительный женский вопль. Отец выругался, сплюнул, женщина опять завизжала мерзким злым голосом. Дверь наконец отворилась, и отец ввалился в комнату. Девушка резко вскочила, шкатулка упала на пол, ее содержимое вывалилось наружу. Девушка кинулась собирать свои сокровища, но было поздно.
– Франческа! Франческа! Ты куда подевалась! – отец угрожающе двинулся прямо на нее. – Это что тут у тебя? – Он увидел валявшийся на полу портрет. – Это что такое? – Он одним прыжком перемахнул комнату и схватил Франческу за запястье. Она вскрикнула от боли. – Ну-ка, дай сюда! – Он больно вывернул ей руку. – Отдай сейчас же!
Преодолевая боль, она крепко держала портрет в своей руке. Отец навалился на нее своей тяжестью, девушку обдала волна перегара.
– Ну-ка, отдай, сучонка ты эдакая!
Он вырвал рисунок, оставив уголок в ее пальцах. Франческа отчаянно зарыдала.
– Где это ты взяла, воровка паршивая? – Он грубо оттолкнул ее в сторону от валявшихся на полу вещиц. – Ну, чего ты еще у меня наворовала? Покажи! – дико заорал он. – Все показывай, тварь несчастная!
Она дрожа собрала рассыпанные сокровища, подала ему и, опустив голову, молча стала, не смея поднять глаз.
Он вдруг с размаху ударил ее по лицу. Девушка упала. Лицо ее горело от боли.
– Да как же ты осмелилась это трогать, стерва! А ну встать! – он рывком поднял ее на ноги. – Живо одеваться! – Он вытолкнул ее за дверь и поволок прочь из комнаты.
– Вот, вот куда этому хламу дорога! – выкрикнул он и, отворив печную заслонку, швырнул фотографии в огонь.
– Папа! Не надо! – Франческа рванулась, но Лено крепко держал ее за руку. – Папа, пожалуйста! Умоляю тебя, не надо!
Она пыталась сдержать охватившие ее рыдания.
Хрупкие воспоминания исчезали в жарком пламени.
– Это мое прошлое, Франческа, тебе это не принадлежит. Я… – голос его задрожал. – Я не могу их видеть. – Он выпустил ее руку. – А теперь ступай оденься. Скоро Монделло придет. – Отец бросил в ее сторону жесткий взгляд. – Надень платье, которое я тебе купил, и постарайся выглядеть попривлекательней. Черт знает, на что ты похожа. Замухрышка.
Он еще раз взглянул на нее и вышел, хлопнув дверью. Франческа услышала, как он грохнулся на кровать. Тут же забормотал телевизор.
Сдерживая слезы, девушка взяла кувшин с водой и пошла переодеваться.
Ровно в семь Джованни Монделло нажал кнопку звонка у дверей дома Никколи и, дожидаясь, пока откроют, стоял, разглаживая ладонью пиджак на животе. Оглядев обветшавшее обиталище Лено, он удовлетворенно хмыкнул: любая девушка счастлива будет променять это убогое жилье на его дом, так что Франческа недолго будет нос задирать.
Дверь открывать не торопились, и Джованни еще раз нажал на кнопку, на сей раз настойчивей. Не привык он, чтобы его заставляли ждать. А этим Никколи он великое одолжение делает.
Наконец на лестнице раздались легкие шаги. Он быстрым движением вытер пот со лба. Сквозь стеклянное окошко над дверью гость увидел Франческу и неловко улыбнулся ей. Она в ответ сухо кивнула.
– Привет, Джованни, – без улыбки сказала Франческа, впуская его в дом.
– Добрый вечер, Франческа. – Он поклонился – как ему казалось, чрезвычайно почтительно – и задержал взгляд на ее обнаженных коленях.
Франческа смущенно оправила юбку.
– Подождите минутку, я схожу за сумочкой, – сказала она, прикрывая ладошками вырез платья.
– Не нужно, – торопливо ответил Джованни. – Я сам за все заплачу.
Она перехватила жадный взгляд, которым он шарил по ее груди.
– Пошли-пошли, чего время зря терять. – Он с ухмылкой приотворил дверь, пропуская ее вперед так, чтобы она непременно коснулась его, проходя мимо. – Повеселимся на славу.
