– Туда. Сегодня же. Ты не забыл, что он ушел отсюда сегодня после полудня в десять минут третьего и не вернулся до четырех пятнадцати? Вот так. Я знаю, куда он ходил, – с удовлетворением сообщил Мастерс, – потому что я лично за ним следил. Но в настоящее время это не имеет значения. Как насчет его родственников или друзей? Что-нибудь знаешь о них?
– Нет-нет, боюсь, что нет. Знаю только, что у него был кузен по имени Филипп Китинг. И еще что он был обручен с Франсис Гейл. Вы, наверное, слышали о ней, она – одна из тех, кто, похоже, выигрывает все турниры по гольфу.
– А! Видел ее фотографии в газетах, – с интересом отозвался Мастерс. И, подумав, добавил: – Вот она не вмешалась бы в подобные игры, ставлю шесть пенсов. Ладно, не обращай внимания. Давай лучше перевернем этого бедного болвана на спину. Тихонько…
– Боже! – невольно вскрикнул Поллард.
– Значит, он хотел испытать трепет? – заключил Мастерс после паузы, во время которой было слышно лишь его астматическое дыхание. – Не слишком хорош, не так ли?
Они оба поднялись. Никаких повреждений на лице Китинга, которое теперь находилось прямо перед ними, не было. Разум, как и жизнь, покинул это лицо, а причиной его безумного выражения был страх. Поллард многое мог прочитать на лицах, обезображенных видимым страхом. Во время службы констеблем он видел разбившегося насмерть мужчину, который выпал из высокого окна, и другого мужчину, которому размозжили голову выстрелом. У обоих в широко открытых глазах навечно застыл страх. Но похоже, Китинг, который хотел испытать трепет, в последнее мгновение жизни увидел нечто более ужасное.
– Вот что я скажу тебе, мой мальчик, – угрюмо заметил Мастерс. – Как бы тебе понравилось провести ночь в этой комнате?
– Нет, благодарю.
– Вот так. И тем не менее, что не так с этим местом? Ты говоришь, оно достаточно обыкновенное. Хотел бы я узнать, кто был последним нанимателем этого дома. – Осмотрев пронзительным взглядом комнату, Мастерс присел на корточки рядом с телом и принялся выворачивать карманы. – Постой-ка! Тут что-то есть. Как тебе понравится вот это, например?
«Это» был тонкий полированный серебряный портсигар. Он не был у Китинга в кармане, а лежал под телом, слегка накрытый полой пиджака. Мастерс открыл его, обнаружив, что тот под завязку полон сигаретами «Крэйвен А». Мастерс держал портсигар очень осторожно, только за края, потому что на его полированной поверхности отчетливо виднелись несколько ясных отпечатков.
– В углу есть монограмма, – сказал Поллард. – Вы видите буквы? Дж. Д. Вот так: Дж. Д. Это портсигар не Китинга. Может быть, того, кого мы ищем.
– Если бы старик был здесь, – улыбнулся Мастерс, – он сказал бы, что у тебя примитивный ум, мой мальчик. Этот убийца слишком хитер, чтобы хвататься за самую лучшую поверхность для отпечатков пальцев. Посмотрим, но готов с тобой поспорить, что это отпечатки Китинга, просто он прихватил чей- нибудь портсигар. – Старший инспектор аккуратно завернул портсигар в носовой платок. – Странно другое – что эта штука делала под его телом? Китинг не курил, и никто тут не курил. Кстати, так же как и в случае с Дартли. Во всяком случае, здесь нет никаких окурков, и эта штука полна сигарет. Если Китинг прихватил чей-то портсигар… Стой, мне это кое-что напомнило! В чьей он был шляпе? Не думаю, чтобы это была его собственная. И между прочим, где эта шляпа сейчас?
Поллард прошел через комнату к дивану, который был немного отодвинут от стены, и сунул за него руку, откуда выудил несколько помятый серый «хомбург». Когда сержант впервые осматривал святилище, шляпа, как он помнил, лежала на диване. Он повертел ее, затем вручил Мастерсу, указав на этикетку внутри. На этикетке позолоченными буквами было написано имя: Филипп Китинг.
– Филипп Китинг, – повторил Мастерс. – О, это тот кузен, которого ты упоминал, не так ли? Да. Хорошо для мистера Филиппа Китинга, что мы все знаем, что его кузен ходил в его шляпе, иначе у нас появилась бы к нему масса вопросов. Это самый распространенный тип джентльменов, Боб, которые надевают чужие шляпы и берут чужие сигареты, а мы думаем: «Ага, поймали!» Я хорошо знаю этот тип людей. Можешь рассказать мне что-нибудь еще об этом мистере Филиппе Китинге?
– Ну, сэр, он, вероятно, подпрыгнул бы до потолка и взорвался бы, если бы его заподозрили замешанным в убийстве. Он брокер на бирже, очень милый мужчина, но респектабельный, как дьявол.
Мастерс подозрительно посмотрел на сержанта:
– Ну хорошо. Мы это выяснили. Но есть ли кто-нибудь, связанный с ними, чьи инициалы были бы Дж. Д.?
– Этого я вам сказать не могу.
– Тогда посмотрим, что там у него еще. Вытаскивай все наружу. Так, бумажник. Восемь фунтов банкнотами и пара его собственных визиток. Да, тут тот самый адрес: дом номер 7, Грейт-Джордж-стрит. Больше в бумажнике ничего нет. Ручка. Часы. Связка ключей. Коробок спичек. Носовой платок. Шесть четрехпенсовиков медью. Это много, но толку от этого мало. Разве что он был страстным курильщиком: в каждом кармане на подкладке табак.
– Если только он не надел еще и чужой пиджак, – предположил Поллард. – Он был страстным курильщиком, но не выкурил ни одной сигареты за время сорокапятиминутного ожидания. Посмотрите сюда, сэр, не думаете ли вы, что это была своего рода… религиозная служба?
Мастерс неопределенно хмыкнул.
– Нет, метка портного в порядке. Это его собственный пиджак. Ты думаешь, что ты шутишь, мой мальчик, а это совсем не смешно. Но я не шучу. Я влезу в это дело. Я видел куда более странные вещи… А, инспектор! Входите.
Детектив-инспектор районного отделения Коттерил был высоким тощим человеком с длинным лицом, хранившим меланхоличное выражение, которое не без труда выражало любезность. Увидев повернутое вверх лицо Вэнса Китинга, он присвистнул:
– Ба! Вот это вид… – Помолчав, он доложил: – Обыскали каждый сантиметр дома. Теперь я могу точно вам сказать, что тут нет и не было никого еще, но вы это уже и так знаете. Мы уперлись в тупик. Но вот что я хотел бы спросить у вас, старший инспектор: вы хотите, чтобы этим занималось наше отделение или, как я полагаю, Ярд заберет это дело себе?
