– Я тоже так полагаю. Но это будет решено сегодня вечером. Не могли бы вы пока выяснить, какая компания привезла сюда мебель два дня назад, где они ее взяли, и проследить за ней от и до? А мы займемся этим револьвером: это антикварная вещь, и у него нет регистрационного номера. Но я хотел бы получить от вас еще кое-какую информацию. Вы что-нибудь знаете о последних нанимателях этого дома?
– Да, я сам могу вам это сказать, – отозвался Коттерил. – Я их помню, потому что эти люди как-то сами явились в участок с жалобой на то, что у них украли золотистого кокер-спаниеля; и я их сам принимал. Итак, как же, черт побери, было их имя? – Коттерил постучал себе по виску. – Мистер и миссис… Ну, я не думаю, что вы сейчас их имя услышите. Насколько я его помню, старик был адвокатом, знаете, такой старый, покрытый коркой; почтенный. И у него была очень хорошенькая жена. Черт побери, как же было его имя? Могу вспомнить все, кроме этого. Они уехали отсюда примерно год назад. Имя было какое-то странное, кажется, начиналось с Д. Мистер и миссис… А, вспомнил! Мистер и миссис Джереми Дервент!
Мастерс уставился на инспектора, слегка изменившись в лице:
– Вы в этом уверены, а?
– Совершенно уверен, да. Уверен. А собаку звали Пете.
– Парень, послушай! Это тебе ничего не говорит? Ты помнишь дело Дартли?
Коттерил открыл один глаз и сухо произнес:
– Нет, лично я не помню, благодарение господу. После всей этой суматохи меня перевели сюда из отделения Ц. Конечно, я слышал об этом. И знаю, что все это повторилось здесь.
– Дартли получил пулю в затылок в доме 18 на Пендрагон-Гарденс. Последние наниматели дома 18 на Пендрагон-Гарденс съехали за неделю до убийства. Это были мистер и миссис Джереми Дервент. Эти люди выглядели настолько респектабельно, что было ясно: они не могут иметь ничего общего с Дартли. Потому мы их особо не беспокоили. Но теперь выясняется, что эти же Дервент – последние наниматели дома номер 4 на Бервик-Террас. И под телом Китинга обнаружен портсигар, помеченный инициалами Дж. Д. – Мастерс явно взбодрился. – Вот так. Мне очень интересно, мой мальчик, какие выводы из всего этого сделает сэр Генри Мерривейл.
Глава 5
ГЛАЗА МЕРТВЕЦА
– Хотите знать, что я думаю? – спросил Г. М. – Я думаю, у вас чертовски крепкие нервы. Вот что я думаю. Вы вынудили меня приехать сюда, нанеся мне оскорбление, потому что это вы влезли в это дело. Вы протащили меня вверх по трем пролетам ступенек, как будто в моей жизни и так недостаточно лестниц, и посадили в эту чертову турецкую баню, после которой у меня наверняка начнется пневмония, как только я выйду на свежий воздух. И теперь вы еще имеете невообразимую наглость предложить мне, поскольку мы собираемся играть в вежливых и изысканных людей, надеть воротничок, чтобы предстать перед всеми в выгодном свете. О, мои глаза! Это конец. Я умираю.
– Нет, нет, – умиротворяющее протянул Мастерс. – Я только предложил…
Прибытие Г. М. шесть часов спустя после убийства сопровождалось кое-какими трудностями. Как было известно, он надевал воротничок только по настоятельному требованию своей секретарши, но чаще все- таки спор выигрывал. Победив в нем, он испытывал такое состояние триумфа, что прибегал к сомнительному и почти неслыханному самостоятельному управлению автомобилем, в результате чего, свернув однажды каким-то магическим образом с Хорс-Гардс-авеню не в ту сторону, умудрился сбить мистера Джефри Мадден-Брайна, министра транспорта. Г. М. очень гордился своим умением водить автомобиль, если только вообще давал себе труд этим заняться, но на сей раз безопасно добрался до Кенсингтона. А теперь сидел в мансарде на кушетке без воротничка и ворчал.
Мастерс не обращал внимания. С другой стороны, сколько бы на Мастерса ни ворчали, что он сделал то и не сделал этого, все исходило от Г. М.: так что рассудок Мастерса испытывал громадное облегчение, и он снова мог быть самим собой – приветливым, любезным. Тело Китинга теперь убрали, что тоже облегчило груз на его душе.
– Я только предложил, – пояснил Мастерс, – что вы можете найти это более удобным – надевать низкий воротничок, а не тот, который вы обычно носите. Я не подумал об этом, просто сболтнул ненамеренно. А вы ухватились за фразу и сшили из нее целое дело. Но теперь о том, что я хочу знать, сэр: что вы думаете об этом деле?
– Вы имеете в виду ваше замечание о Дервентах? Дьявольская ситуация, не так ли? Почтенный адвокат и его хорошенькая жена переезжают из уединенного дома в другой уединенный дом, и, куда бы они ни поехали, как раз после того, как они покидают дом, там появляется и расквартировывается убийца. Это вызывает трепет. Только обдумайте это. Это артистично, Мастерс, мне это даже нравится.
– Благодарю вас, – мрачно кивнул старший инспектор. – Меня обычно не обвиняют в том, что я артистичен, я далек от этого. Но я вовсе не имел в виду именно Дервентов. Я имел в виду убийцу.
– Убийца, растворившийся в воздухе?
– Да, вы можете в это поверить? Кто-то стоял здесь в комнате рядом с Китингом, выстрелил в него два раза с близкого расстояния, а потом исчез?
– Я не верю в это, сынок, – серьезно ответил Г. М., – судя по тому, что вы мне рассказывали. Но я предостерегал вас, что убийца ужасно хитер и способен ускользнуть из любых сетей, которые вы ему расставите. Вот что меня тревожит. Вы говорите о мастере преступного мира; но сегодня никто вне Бедлама не решается назначать свидание полиции. Разве что человек совершенно уверенный в том, что его ни при каких обстоятельствах не поймают.
– Или если он настоящий псих, конечно.
Г. М. недоброжелательно нахмурился:
– Даже и в этом случае. Никакой псих, не считая политических наемников, не будет настолько не в своем уме, чтобы желать быть пойманным. Джек-потрошитель был исключением, если хотите. Да, он писал в полицию, но никогда не предостерегал ее заранее, где он собирается использовать свою бритву. Кроме того, в этом деле нет ни малейшего намека на сумасшествие, как я, надеюсь, в состоянии объяснить вам. Нет, Мастерс. Этот парень знал, что он в безопасности и с легкостью совершит убийство, как бы вы ни пытались его остановить.
– Все это очень хорошо, сэр, однако взгляните на факты! Вы знаете какой-нибудь безопасный метод
