как все будет названо своими именами, - или, как он сам выражался, после 'исправления имен' (чжэн мин)[9.11].
Даосы же видели, что 'исправление имен' есть замкнутый круг, ведь с помощью каких имен можно правильно определить уже имеющиеся? Сознательное контролирование жизни вовлекает нас в еще большие сложности, и поэтому, несмотря на первоначальный успех, оно создаст больше проблем, нежели разрешает.
Неудача, из которой рождаются мысли, - это, конечно же, неспособность выжить. Даосы- созерцатели, отвергая поиски бессмертия, тем не менее заботились о том, чтобы 'прожить отмеренное им время', - и поэтому Чжуанцзы восхваляет горбуна и никому не нужное дерево. Однако даосы говорят также, что человек имеет больше шансов выжить тогда, когда он не одержим стремлением любой ценой продлевать свою жизнь, и что сила (дэ) открыта для тех, кто не ищет силы и не прилагает усилий. Беспокоиться о выживании означает изнурять себя, тогда как искать могущества и использовать силу означает перенапрягать себя. Больше всего шансов на выживание имеет человек, плывущий по течению без усилий, - ведь Иисус тоже учил, что не нужно заботиться о завтрашнем дне, а в 'Бхагавадгите' говорится, что нужно действовать, невзирая на последствия (нишкама карма). Эта тема красной нитью проходит через всю духовную литературу мира: вы получите это, если у вас не будет нужды (то есть недостатка) в этом, 'ибо, кто имеет, тому дано будет' (Ин. 13, 12).
Для тех же, кто чувствует, что не имеет, в этих словах заключен досадный парадокс. Если глубоко внутри вы больше всего желаете выжить и контролировать события, вы не можете по-настоящему перестать беспокоиться об этом. Однако не вызывает сомнений, что попытки перестать беспокоиться - это все еще стремление контролировать, тогда как в духе у-вэй вы должны предоставить себе свободу беспокойства, 'дать уму волю думать, о чем он пожелает' (Ле-Цзы). Однако слова 'вы должны предоставить себе свободу' - это всего лишь фигура речи, грамматическая условность, поскольку - выражаясь без обиняков - вы есть, по крайней мере, все то, что вы переживаете, тогда как ваш ум или сознание тождественны тому, что мы называем пространством во всей его полноте. Если кто-то отрубит вам голову, это - и все сопряженные с этим ужасы - есть ваше действие по отношению к себе. 'Следующая за этим' полная бессознательность будет интенсивным негативным дополнением интенсивного позитивного ощущения вами того, что вы живы и реальны; это будет инь-ская составляющая ян. Перспектива реальной смерти и страх перед возможным несуществованием придают жизни выразительность и важность. Инь и ян в символе двойной спирали представляют собой чередующиеся пульсации жизни, этой вечной последовательности сюрпризов, - причем забывание при этом играет такую же важную роль, как и память. Так, Чжуанцзы пишет о смерти Лао-Цзы:
Мастер пришел, потому что настало его время. Оп ушел, потому что последовал естественному потоку. Оставайся доволен текущим мгновением, и будь готов последовать потоку; тогда больше не останется места для радости и печали. В былые времена это называлось свободой от рабства. Дерево сгорает, но огонь продолжает горсть и дальше, и мы не знаем, когда он погаснет. [100а] [9.12]
Сянь-даосизм, со всеми его йогическими и алхимическими практиками для достижения бессмертия или, по крайней мере, долголетия, почти во всем был противоположностью учений Лао-Цзы и Чжуанцзы. Такие практики, должно быть, существовали уже во времена Чжуанцзы, потому что он высмеивает их:
Делать вдох и выдох, втягивать воздух и снова его выпускать, потягиваться, как медведь, или изгибаться, как цапля, заботясь лишь о долголетии, - все это надуманное Дао (дао-инь), которое практикуют гигиенисты, надеющиеся прожить столько, сколько Пэн-Цзы. [96b][9.13]
Похожее различие можно провести в буддизме между Путем Мудрости (праджней) и Путем Сил (сиддхи). Интуитивное понимание может дать, но может и не дать человеку сверхъестественные способности, проявляющиеся в той мере, в которой он к ним не стремится и на них не притязает, поскольку пробужденный знает, что подлинные сиддхи - это все происходящее во вселенной. С другой стороны, такие сиддхи, как телепатия и ясновидение, можно развить с помощью специальных методик, подобно тому как тело развивают с помощью физических упражнений. Но как бы человек ни преуспел в этих упражнениях, с их помощью он не приблизится к праджне, а скорее удалится от нее, потому что развивает в себе характерную эгоцентричность, которую порой можно заметить в известных спортсменах и актерах. Так, Чжуанцзы упрекает По Ло за его успехи в дрессировке лошадей:
Кони живут на суше, едят траву и пьют воду. Когда они удовлетворены, они трутся шеями друг о друга. Когда они сердиты, они разворачиваются и бьют друг друга копытами. При этом они следуют лишь своим естественным склонностям. Но стоит только их укротить, обуздать и украсить металлическим диском на лбу, как они начинают сопротивляться, бросать злые взгляды, норовят укусить, стремятся выпустить изо рта уздечку. Так их характер испортился - и во всем виноват По Ло. [103а][9.14]
Совмещая даосские и буддистские термины, мы можем сказать, что дэ есть добродетельность, дар жизни, который естественно приходит вместе с праджней - с интуитивным постижением тождественности Дао. Дэ не следует путать с сиддхами, если под последними понимать сверхъестественные способности, которые можно развить с помощью психофизических упражнении. Однако следующий отрывок из Чжуанцзы сянь- даосы часто приводят в качестве приглашения культивировать магические силы:
Тот, кто понимает Путь (Дао), очевидно, владеет основными принципами. Тот, кто владеет основными принципами, очевидно, умеет справляться с обстоятельствами. А тот, кто умеет справляться с обстоятельствами, не позволит вещам причинить себе вред. Когда добродетель (дэ) человека совершенна, огонь не обожжет его, тепло и холод не будут досаждать ему, звери и птицы не нападут на него.
Но дальше он продолжает:
Я не утверждаю, что он легко относится ко всему этому. Я имею в виду, что он проводит различие между безопасностью и угрозой, довольствуется удачей и неудачей и осторожен в своих приходах и уходах. Поэтому ничто не может повредить ему. [97b][9.15]
Другими словами, безопасность мудреца основывается не на магической защите, а на благоразумии и осторожности.
Хотя Ле-Цзы и прославился тем, что умел ходить по воздуху[9.16], он - с явным одобрением - цитирует отрывок из Ян Чжу, в котором тот, как может показаться, идет еще дальше Чжуанцзы в восхвалении беззаботного отношения к жизни:
Позволь уху слышать то, что оно желает слышать, позволь глазу видеть то, что он желает видеть, позволь носу обонять то, что он желает обонять, предоставь устам говорить то, о чем они желают говорить, пусть тело занимает положение, в котором оно чувствует себя удобнее всею, пусть ум делает псе, что пожелает. Все, что ужи желают слышать, - это музыка, и лишить их этого означает ограничить слух; все, что глаза желают видеть, - это чувственная красота, и лишать их этого означает уязвить зрение; все, что нос желает обонять, - это душистые растения шу (кизил) и лан (орхидея), и лишиться их означает ущемить обоняние. Все, о чем уста желают говорить, это о хорошем и плохом, и если им это запретить, знания будут неполными. Все, что нужно телу для комфорта, - это тепло и хорошая пища; не дайте ему этого, и вы лишите человека самого естественного и существенного. Все, о чем мечтает ум, - это свободно путешествовать по своему усмотрению, и если у него не будет этой свободы, сама природа человека окажется подавленной и извращенной. Тираны и угнетатели притесняют нас всеми этими способами. Давайте же избавимся от них и будем счастливо жить до самой смерти[9.17].
Однако этот отрывок легко может быть понят неправильно, если его прочесть в отрыве от идеи Чжуанцзы о 'голодании сердца (ума)' (син чжай). Мнение Чжуан-Цзы поэтому поводу снова вложено в уста
