граждан. – Она нервно ткнула себя пальцем в грудь. – И очень жаль, что с законопослушными гражданами в полиции обращаются так жестоко. Вы, полицейские, живете в собственном замкнутом мирке и думаете, что все, кроме вас, преступники. Так у меня для вас есть новость. Мы не преступники! И я не преступница. И вам придется осознать этот факт, хотя я сомневаюсь, что вы в состоянии что-нибудь осознать вообще!
Она презрительно фыркнула:
– Хотите что-нибудь мне ответить?
Сэм молча смотрел на нее, пытаясь уловить в ее лице хоть малейшие признаки понимания. Но ее лицо выражало только гнев. Вот так, значит… Несмотря на приказ сержанта, он почувствовал, что должен хоть что-то сказать. Он уже открыл было рот, но…
– О, не утруждайтесь, – язвительно произнесла она, повернулась и решительно прошла через комнату к скамье.
Схватив подругу за руку, она потащила ее к выходу.
В дверях она обернулась и бросила полицейским:
– Может быть, до вас что-нибудь дойдет, когда я приму чрезвычайные меры. Например, подам на вас в суд.
– Зачем ты сказала, что подашь на них в суд? Ты ведь никогда этого не сделаешь, сама знаешь. – Спотыкаясь на неровном асфальте, Ханна пыталась не отстать от Тери; целая связка браслетов на ее запястье мелодично позвякивала. Запыхавшись, Ханна ухватила Тери за руку, чтобы остановить и заставить обернуться.
– Как знать.
– Я тебя знаю, Тери. У тебя слишком доброе сердце. Ты просто рассердилась, вот и все, и гнев заглушил в тебе доброту.
– Думаю, этим молодцам надо преподать урок! Ты видела, как на меня смотрел этот? Ну, который меня арестовал… Он даже не извинился!
– Зато извинялся сержант.
– Это не в счет, Я хотела услышать извинения от полицейского, который меня сюда приволок.
– А мне его жаль.
– Жаль – его? После всего, что он со мной сделал?
– Он выглядел подавленным. Я по его глазам это видела. Ты заметила, какие у него большие карие глаза?
– Нет! Я не обратила внимания на его глаза!
– Их цвет напоминает тигровый глаз, почти такой же, как у меня в перстне. – Ханна сунула свои пальцы под нос Тери. – Тигровый глаз обладает свойством усиливать способность понимать и сочувствовать. Но его глаза темнее и ярче…
– Ханна, ты на чьей стороне? – Тери снова пошла вперед, на ходу доставая кошелек и роясь в нем.
– Конечно, на твоей. Ты же это знаешь, – поспешно ответила Ханна, прибавив шагу, чтобы нагнать подругу.
– Мне так не кажется. О, черт! Смотри, ищу ключи, а ведь машины-то нет! Я так взволнована. – Тери отбросила волосы со лба.
– Ничего. – Ханна догнала ее и ласково взяла под руку. – Тебе пришлось сегодня многое пережить.
– Это верно. Этот день я никогда не забуду. Этот полицейский так вывел меня из себя, Ханна…
– Я знаю.
– Я ничего плохого не сделала.
– Я знаю.
– Я не позволю им выбить меня из колеи.
– Правильно, – согласилась Ханна.
– Но я расстроена.
– Ситуация была не из приятных.
– Мне надо успокоиться. – Тери медленно шла к автомобилю Ханны. – Завтра первая игра в софтбол,[1] помнишь? Я участвую в этой игре. Я хочу быть в форме. Не желаю ни на что отвлекаться.
– У тебя все будет прекрасно, – улыбнулась Ханна, садясь за руль своего маленького «шевроле». – Когда ты заберешь свою красную зверюгу?
Тери засмеялась:
– Мой «бьюик»? Давай сейчас. Не хочу, чтобы он всю ночь простоял посреди дороги. Безумно жаль было оставлять его на обочине в случайном месте.
Через несколько минут они затормозили перед кабриолетом Тери.
– Интересно….
– Что? – спросила Ханна.
– Мы оставили его с опушенными стеклами и распахнутой дверцей. А сейчас все закрыто.
