Когда-то Гейб разочаровался во мне. Хотя он ничего мне не говорил, но его прежнее одобрение моего интереса к древностям сменилось сдержанной снисходительностью, поскольку мне не удалась карьера полевого археолога. Он должным образом поощрял меня и выказывал энтузиазм по поводу моих академических 'достижений', однако в глубине души, наверняка думал, что ребенок, который ездил с ним в лагеря на раскопки разрушенных городов полусотни цивилизаций, чувствует себя более свободно на товарной бирже. И что еще хуже, товаром были реликвии прошлого, которые, как утверждал Гейб, становились все более уязвимыми перед нашими тепловыми датчиками и лазерными бурами.
Он проклял меня, как филистимлянина. Я читал это в его глазах, слышал в том, чего он не говорил, чувствовал в его постепенном отчуждении. И все-таки, несмотря на существование небольшой группы профессионалов, с которыми Гейб раскопал бесчисленное множество цивилизаций, именно ко мне он обратился в связи с открытием 'Тенандрома'. Эта мысль грела меня. Я даже испытывал смутное удовлетворение от того, что Гейб просчитался с мерами предосторожности и позволил похитить файл Таннер. Гейб ошибался, как и все мы.
Следующий визит я нанес в полицейский участок. Там мне сообщили, что они усиленно расследуют происшествие, но пока не могут похвастаться особыми достижениями, и свяжутся со мной, когда что- нибудь прояснится. Я поблагодарил, не очень надеясь на успех, и уже поднес руку к обручу, чтобы прервать связь, как появился маленький пухлый человек в форме и помахал мне рукой.
— Мистер Бенедикт? — Он кивнул головой, словно понимая, что я в крайнем затруднении. — Меня зовут Фенн Рэдфилд. Я — старый друг вашего дяди.
Он взял меня за руку и с энтузиазмом потряс ее.
— Счастлив познакомиться. Вы похожи на Гейба, знаете ли.
— Мне уже говорили.
— Ужасная потеря, ужасная. Пожалуйста, зайдите ко мне. В мой кабинет.
Он повернулся и вышел, а я подождал, пока сменятся координаты места действия. Источник ответа опять переместился, стал ярче. В закопченные стекла окон потоком лился солнечный свет, я сидел в маленьком кабинете, где витал запах спиртного.
Рэдфилд плюхнулся на жесткую, неудобную на вид кушетку. Его рабочий стол окружала целая батарея терминалов, мониторов и пультов управления. Стены были увешаны свидетельствами, наградами, официальными документами и многочисленными фотографиями: Рэдфилд возле стремительного полицейского скиммера; Рэдфилд, обменивающийся рукопожатием с женщиной весьма важного вида; Рэдфилд на месте катастрофы, покрытый нефтяными пятнами, с ребенком на руках. Последняя фотография висела на самом видном месте. Я решил, что Фенн Рэдфилд мне нравится.
— Сожалею, мы пока не смогли сделать большего, — сказал он. — Правда, почти не за что зацепиться.
— Понимаю, — ответил я.
Рэдфилд пригласил меня сесть на стул, а сам уселся перед столом.
— Стол похож на крепость, — хихикнул он. — Отпугивает людей. Я все собираюсь избавиться от него, но он у меня уже так давно. А мы, между прочим, нашли серебро. Или, по крайней мере, часть его. Трудно сказать наверняка, но у меня такое ощущение, что все полностью. Сегодня утром. Мы еще не ввели данные в компьютер, поэтому полицейский, с которым вы говорили, не мог об этом знать.
— И где оно было?
— В ручье, примерно в километре от дома. Лежало в пластиковом мешке под настилом дорожки, пересекающей поток. Детишки нашли.
— Странно, — сказал я.
— Согласен. Оно не представляет особой ценности, но все же достаточно дорогое. Значит, у вора не было возможности продать или надежно спрятать его.
— Серебро взяли для отвода глаз, — предположил я.
— Да? — В глазах Рэдфилда вспыхнул интерес. — Что заставляет вас так думать?
— Вы же называли Гейба своим другом.
— Да. Когда позволяло время, мы ходили вместе на прогулки. И еще мы много играли в шахматы.
— Он когда-нибудь рассказывал вам о своей работе?
Рэдфилд хитро посмотрел на меня.
— Иногда. Могу ли я узнать, к чему вы клоните, мистер Бенедикт?
— Воры унесли файл с данными. Взяли именно проект, над которым Гейб работал перед смертью.
— И как я понимаю, вам о нем мало известно.
— Правильно. Надеюсь, у вас может оказаться какая-то информация.
— Понимаю. — Рэдфилд откинулся на спинку стула, положил руку на крышку стола и нервно забарабанил по ней пальцами.
— Вы хотите сказать, что серебро и все остальное взяли для отвода глаз.
— Да.
Полицейский встал, обогнул стол и подошел к окну.
— В последние три месяца или около того ваш дядя был чем-то озабочен. Кстати, он и играл чертовски плохо.
— Вы не знаете, почему?
— Нет, не знаю. Последнее время я редко с ним виделся. Гейб действительно говорил мне, что занят каким-то проектом, но так и не сказал, в чем он заключается. Обычно мы регулярно встречались с ним раз в неделю, а несколько месяцев назад наши встречи прекратились, и с тех пор Гейб появлялся редко.
— Когда вы видели его в последний раз?
Рэдфилд подумал.
— Возможно, за шесть недель до известия о его гибели. В тот вечер мы играли в шахматы, но я видел, что его что-то беспокоит.
— Он выглядел озабоченным?
— Он отвратительно играл, и я разбил его наголову. Выиграл пять или шесть раз, что просто невероятно. Его голова была занята не игрой. Гейб сказал, чтобы я радовался, пока могу. В следующий раз он меня разделает под орех. — Рэдфилд уставился в пол. — Вот так.
Он достал из-под стола стакан пунша лимонного цвета.
— Часть моей диеты, — сказал он. — Желаете?
— Конечно.
— Хотел бы помочь вам, Алекс, но я просто не знаю, чем занимался Гейб. Могу только сказать, о чем он все время говорил.
— О чем же?
— О Сопротивлении. О Кристофере Симе. Он помешался на этой теме: хронология военных действий, кто там был, как развивались события. Я тоже интересуюсь этим, как и все остальные, только он говорил об этом все время. В самый разгар игры это раздражает. Вы меня понимаете?
— Да, — ответил я.
— Он не всегда был таким. — Рэдфилд наполнил второй стакан и протянул мне. — Вы играете в шахматы, Алекс?
— Нет. Когда-то я выучил ходы, очень давно. Эта игра мне никогда не давалась.
Лицо Рэдфилда смягчились, словно он осознал, что разговаривает с ущербным человеком.
Вернувшись домой, я просмотрел сводку новостей. Сообщалось об очередной стычке с 'немыми'. Корабль получил повреждения, имелись жертвы. С минуту на минуту ожидали заявления правительства.
На Земле собирались проводить референдум о выходе из Конфедерации. Голосование должно состояться через несколько дней, но, очевидно, некоторые крупные политики поддержали движение за отделение, и аналитики пришли к выводу, что весьма вероятно положительное решение.
Я просмотрел другие сообщения, а Джейкоб комментировал события, утверждая, что настоящая проблема заключается в будущих действиях центрального правительства, если Земля и в самом деле
