этот район резко отличался от того, где он проводил операции, и привилегии, которым радовались здешние ребятишки, совсем не должны быть привилегиями, потому что как может ребенок вырасти и стать нормальным человеком без жизни в подобном окружении?
Это опасные мысли, сказал себе Келли. Логическим выводом будет желание попытаться изменить весь мир, а это выходило за пределы его возможностей, подумал он, заканчивая трехмильную пробежку с приятным ощущением в своем потном и усталом теле. Он перешел на шаг, чтобы немного остыть, прежде чем возвратиться на машине к себе на квартиру. Со стороны детской площадки доносился смех, визг, сердитые возгласы «обманщик!» за какое-то нарушение правил, не совсем понятных обоим игрокам, и препирательства по поводу того, кто выбыл и кто вступил в какой-то другой игре. Келли сел в машину и захлопнул дверцу, оставив позади эти звуки. Разве он сам не обманывал? Он нарушал правила, которые отлично понимал, и все-таки нарушал их ради торжества справедливости или того, что он называл справедливостью в душе.
Месть? — спросил себя Келли, пересекая улицу. «Виджиланте» было следующим словом, само собой пришедшим ему в голову. Да, это слово мне нравится больше, подумал он. Оно происходит от «виджилес» — римского названия тех, кто стоит на страже: по ночам «виджили» на городских улицах следили главным образом за возникновением пожаров, если он правильно припоминал латынь, которую ему преподавали в средней школе святого Игнатия, но поскольку они были римлянами, то, по-видимому, носили мечи. Интересно, были ли улицы Рима безопасными, безопаснее улиц этого города? Может быть, даже наверно. Римское правосудие было.., суровым. Не слишком приятно умирать распятым на кресте, а за некоторые преступления, такие как убийство собственного отца, наказанием в соответствии с законом служила смерть в холщовом мешке, куда преступника сажали вместе с собакой, петухом и каким-нибудь другим животным, после чего мешок бросали в Тибр, но не для того, чтобы утопить, — смерть наступала, когда виновного разрывали на части обезумевшие животные, пытающиеся вырваться из завязанного мешка. Может быть, он является прямым потомком тех времен, одним из «виджили», подумал Келли, стоит на страже по ночам. От этого предположения он почувствовал себя лучше, чем от сознания, что он нарушает закон. К тому же «виджиланте» в книгах по американской истории очень резко отличаются от их изображения в прессе. До организации настоящих департаментов полиции рядовые граждане патрулировали улицы; охраняя свой мир, они вершили жестокий и незамедлительный суд. Так, как делает это он сейчас?
Нет, пожалуй, не совсем так, признал Келли, ставя машину у дома. Что, если это все-таки месть? Через десять минут еще один пластиковый мешок, наполненный комплектом выброшенной Келли одежды, оказался в мусорном баке, и он с наслаждением принял душ, перед тем как позвонить по телефону.
— Дежурная медсестра О'Тул слушает.
— Сэнди? Это Джон. Твоя смена по-прежнему заканчивается в три?
— У тебя прямо-таки удивительное чувство времени, — сказала она, чуть улыбаясь ему из-за своего стола. — Чертова машина снова сломалась. — А такси стоит слишком дорого, подумала она про себя.
— Хочешь я взгляну на нее? — предложил Келли.
— Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь исправил ее наконец.
— Не могу ничего обещать, — услышала Сэнди его голос. — Но у меня дешевые расценки.
— Насколько дешевые? — спросила она, заранее зная ответ.
— Можно пригласить тебя поужинать вместе? Ты даже сама выберешь ресторан.
— Да, хорошо.., но...
— Но это все еще слишком рано для нас обоих, я знаю. Твое целомудрие не подвергнется опасности, честное слово.
Она не могла удержаться от смеха. Как странно, когда такой огромный мужчина держится настолько робко. И тем не менее она знала, что может положиться на него, и уже так устала от приготовления ужина для одной себя, чувствуя вокруг мучительное одиночество. Рано или нет, но иногда ей так хотелось, чтобы кто-то был рядом.
— В четверть четвертого, — сказала она, — у главного входа.
— Я даже надену браслет, выдаваемый пациентам.
— Ну хорошо, хорошо. — Снова взрыв смеха, озадачивший другую медсестру, что проходила мимо с подносом, уставленным медикаментами. — Я ведь уже сказала тебе «да», верно?
— Совершенно верно, мадам. Я не опоздаю, — засмеялся в ответ Келли и повесил трубку.
Как все-таки хорошо встретить другого человека, сказал он себе, направляясь к выходу. Сначала Келли зашел в обувной магазин и купил там пару черных ботинок с высоким верхом одиннадцатого размера. После этого он побывал еще в четырех обувных магазинах и сделал аналогичные покупки, стараясь найти обувь, произведенную разными фирмами, и все-таки у него оказались две одинаковые пары. С такой же проблемой Келли столкнулся при покупке походных курток. Подобная одежда выпускалась только двумя фирмами, и в результате он стал обладателем четырех курток, по две из каждой — и тут же обнаружил, что они отличаются только ярлыками на внутренней части воротника. Оказалось, задуманное им разнообразие в камуфляже осуществить гораздо труднее, чем он предполагал, но Келли все-таки ощущал необходимость придерживаться определенного плана. Вернувшись в свою квартиру — он упрямо думал о ней, как о своем «доме», хотя таковым она, разумеется, не являлась, — Келли отпорол ярлыки со всех покупок и спустился в прачечную, что помещалась в подвале здания. Там он бросил куртки в стиральную машину вместе с остальной одеждой темного цвета, купленной им на распродаже, добавил побольше хлорной извести и поставил регулятор температуры воды на верхний предел. Теперь у него осталось всего три комплекта одежды, и он понял, что придется снова отправиться за покупками.
При этой мысли Келли поморщился. Опять распродажи, которые казались ему такими скучными, особенно теперь, когда он втянулся в проведение операций. Подобно большинству мужчин, Келли ненавидел хождение по магазинам, а сейчас тем более, поскольку в силу необходимости этим приходилось заниматься постоянно. Вдобавок он начал уставать как от частого недосыпания, так и от неослабевающего напряжения. Разумеется, ничего рутинного в его действиях не было — они по-прежнему оставались опасными. Хотя он стал привыкать к проведению ночных операций, привыкнуть к опасности оказалось невозможным, и напряжение нарастало. Отчасти это было хорошо — Келли ко всему относился с исключительной осторожностью, — но крайнее напряжение способно понемногу измотать любого: чрезмерная частота сердечных сокращений и рост кровяного давления в конечном счете приводят к усталости. Он старался противопоставить такому напряжению физические упражнения, но его организм требовал сна. Короче говоря, проводимые им операции мало отличались от операций во вьетнамских джунглях, когда он действовал в составе 3-й группы войск специального назначения, но теперь он был старше, не мог положиться на поддержку товарищей, способных разделить с ним стрессы и помочь расслабиться в короткие часы отдыха. Все это начинало постепенно сказываться. Как хочется спать, подумал он и посмотрел на часы. Войдя в спальню, он включил телевизор — передавались полуденные новости.
— Еще один торговец наркотиками был найден сегодня убитым в западном Балтиморе, — произнес диктор.
— Знаю, — пробормотал Келли засыпая.
— Итак, вот о чем я хочу сообщить вам, — начал полковник морской пехоты, обращаясь к сидящим перед ним солдатам в лагере Леджун, находящемся в Северной Каролине, в то время как другой полковник делал то же самое в лагере Пендлтон в Калифорнии. — Мы готовимся к проведению специальной операции. Нам понадобятся добровольцы — пятнадцать человек — исключительно из состава разведывательных групп. Операция предстоит опасная и очень ответственная. По завершении ее, вы сможете гордиться тем, что были ее участниками. Подготовка продлится от двух до трех месяцев. Это все, что я могу сказать.
В Леджуне перед полковником сидело человек семьдесят пять. Все до единого — ветераны, члены самого отборного подразделения Корпуса морской пехоты. Разведчики и морские пехотинцы, они поступили в корпус добровольно — среди них не было призывников — и затем снова вызвались, когда был объявлен набор в состав наиболее элитарного подразделения в составе этой отборной части вооруженных сил США. В числе тех, кто сидел на стульях перед полковником, было чуть больше представителей национальных меньшинств, чем в других подразделениях, но это могло интересовать только социологов. Каждый из собравшихся являлся прежде всего морским пехотинцем, и они походили друг на друга не только благодаря
