— Вижу, ты получила мою посылку.
— Мне ее доставили час назад.
«Всего один вшивый час», — разозлился про себя Свэнн. Проклятие! Он опоздал совсем на чуть- чуть.
Лорел заметила еле уловимую перемену в выражении лица и поняла, что ей не надо было раскрывать посылку.
— Она была адресована мне, — словно оправдываясь, произнесла Лорел.
Ничего не сказав в ответ, Свэнн медленно подошел к лежащему на столе яйцу и принялся его рассматривать. Оно продолжало сиять даже после исчезновения последнего луча заходящего солнца.
— Это что-то, не правда ли? — прошептал он.
— Да, но что именно?
Не обратив внимания на заданный вопрос, он склонился над верстаком. Его косоглазие стало более заметно. Бормоча ругательства себе под нос, он снова выпрямился, достал из кармана рубашки очки с одним недостающим стеклом и попытался их надеть. Затем взглянул на свою дочь.
— Даже не знаю, зачем я ношу с собой эту проклятую вещь, — сказал он. — Мне они нужны лишь при тусклом освещении.
Лорел вдруг сделалось грустно. Ее отец был сильнее и бодрее всех мужчин, которых она знала, пусть даже и моложе его. Но он страдал дальнозоркостью.
Интересно, как отец будет выглядеть, когда совсем состарится? Что с ним станет, когда силы покинут его? А что будет с ней?
Свэнн с нетерпением надел очки и наклонился к яйцу, чтобы внимательно разглядеть его. Затем он грубо попытался открыть его, но ничего не получилось.
— Отец, будь осторожен! Ты ведь можешь сломать его.
В течение минуты Свэнн глядел на Лорел поверх своих очков, а потом снова принялся вертеть яйцо.
Лорел тут же подошла и встала рядом.
— Ты что-то ищешь на нем? — спросила она, стараясь сдержать свой гнев.
— Только пытаюсь выяснить, где соединены две его половин. Никак не могу увидеть шва.
— Дай мне посмотреть, — сказала Лорел.
— У тебя был целый час, и ты не попыталась открыть его? — Свэнн замолчал, а потом тихо добавил: — Ведь так?
— Я была настолько им восхищена, что даже не подумала об этом.
Свэнн постарался скрыть вздох облегчения.
— Определенно, ты похожа на свою мать, — произнес он, качая головой. — Ариэль могла часами разглядывать одну и ту же вещь, и никогда ей это не надоедало.
— Тебе же становилось скучно через три минуты, и ты просто уходил из дома.
Свэнн удивился, с какой грустью Лорел произнесла эти слова, и, оторвав свой взгляд от яйца, посмотрел на дочь.
— По-моему, паутинка из золотой проволоки предназначена для того, чтобы спрятать шов на яйце, — сказала она.
Свэнн заворчал:
— Тогда сдери это чертово украшение и посмотри.
— Сдери?.. — Лорел вздохнула и требовательным тоном спросила: — А ты знаешь, что это такое?
— А ты? — в свою очередь, поинтересовался Свэнн.
— Похоже на одно из яиц Фаберже, принадлежащих семье русского царя.
— Ты права, так оно и есть.
— Действительно?
Свэнн с удивлением посмотрел на дочь. Обычно она понимала его с полуслова.
— Во всяком случае, мне кажется, что это не фальшивка, — добавил он, — а ты что думаешь?
Ей вдруг захотелось закричать от разочарования.
— Мне кажется, что это не фальшивка, точь-в-точь повторила она его слова, — а что ты думаешь?
Свэнн пожал плечами.
— Ты представляешь, сколько оно может стоить? — спросила Лорел.
На лице Свэнна появилась холодная, загадочная улыбка.
— Миллионы. Достаточно, чтобы обеспечить себе остаток жизни. Достаточно, чтобы ты наслаждалась фасолью с беконом, если я уже не смогу больше посылать тебе драгоценные камни со всех концов света.
— Мне не нужны деньги. Такие, как эти!
— Слишком поздно. Это те же самые деньги, которые ты все время получала.
— Но…
— Никаких но, Лори! — Свэнн приковал ее взглядом своих холодных, янтарных глаз. — Тебе пора уже понять, как устроен мир. Кровь отмывает золото, время неизменно идет своим чередом, а Джемми Свэнн живет так, как живет, и заботится о своей дочери.
Глава 7
Глядя на побледневшее лицо дочери, Свэнн понял, что совершил большую ошибку, отправив посылку по ее адресу. Лорел была больше дочерью Ариэль, нежели его собственной. Она была слишком порядочной, чтобы думать только о своем благе. И о его тоже.
Свэнн считал себя благородным, хотя и не всегда честным человеком. И хотя он часто нарушал законы других стран, делал он это не для своей выгоды, а ради самого принципа.
Но, большинству людей не требовалось сталкиваться с таким принципом в повседневной жизни. Свэнн часто забывал, насколько грубой выглядела правда для посторонних, особенно невинных людей.
— С тобой все в порядке, детка? — спросил он, коснувшись Лорел рукой.
— Да, все отлично, — тихо ответила она.
Свэнн взял дочь за плечи и развернул к себе лицом.
— Послушай, — сказал он. — Послушай внимательно. Посылки ты никогда не получала, и тем более не вскрывала ее, а меня здесь не было. Поняла?
Отец говорил голосом, который она прежде не слышала — леденящим и безжалостным, таким же был сейчас и его взгляд.
Внезапно Лорел догадалась, почему отец так редко возвращался. Ему просто не хотелось, чтобы жена и дочь узнали, каким опасным человеком он был на самом деле.
— Я сделаю все, что в моих силах, — сказала она слабым голосом. — Но я не играю в твои игры.
Свэнн глубоко вздохнул и снова превратился в человека, которого Лорел знала и любила. Он с удивительной нежностью дотронулся до ее щеки.
— Я знаю, детка, — произнес Свэнн. — Я никогда не хотел, чтобы ты играла со мной. Поэтому забудь о сегодняшнем дне. Хорошо?
У него опять был знакомый голос, такой глубокий, приятный, хотя и немного резковатый.
— Хорошо, — прошептала она.
Свэнн отвернулся. Он долго и молча смотрел на беспокойный океан за окном и наконец снова повернулся к дочери:
— Лори, я думаю, нам пора поговорить. Поэтому сядь, чтобы не упасть. — Свэнн жестом указал на высокую табуретку.
Лорел последовала его совету. Свэнн засунул руки в задние карманы джинсов и принялся расхаживать по комнате взад и вперед.
— Ты плохо знаешь о моей жизни, — начал он, — как и твоя мать. Раньше так было лучше, безопаснее. Но не теперь.
Внезапно он остановился и пристально посмотрел на Лорел. Глаза его сейчас напоминали волчьи, потому что были такие же ясные рыжевато-коричневые и дикие, очень дикие.
Лорел подумала, какой же несчастной была ее мать: ведь в глубине души Джемми Свэнн был зверем.
