открыли стрельбу. Он в ответ уложил двоих на месте. Жаль, конечно, хотя, с другой стороны, это были всего-навсего желторожие.
Коул уловил в тоне Уинга сдержанную ярость. Многие австралийцы, в основном фермеры, не считали цветных за людей. В особенности китайцев, которые подвергались чудовищной дискриминации.
— А что говорится в медицинском заключении о вскрытии тела Эйба? — поинтересовался Коул.
— Если даже его и вскрывали, результаты вскрытия не попали в отчет. Тут просто сказано. «Смерть наступила в результате упадка сил, вызванного погодными условиями». Ведь тело Эйба было обнаружено не сразу.
— Мне не нравится, что этот Стрит, как пресловутый пострел, повсюду успел.
— Да и мне это не по душе. Но выводы пока делать рано. В Кимберли малолюдно, и потому неизбежно повторение фамилий. Тем более этот Стрит был очень тесно связан с Уиндзором. Больше того, Стрит в свое время даже принимал участие в разработке контракта по «Спящим собакам» с Конмином. Не сомневаюсь, что именно ему австралийское правительство поручит заняться оценкой участков покойного Уиндзора.
— Постарайся, чтобы духа Стрита здесь не было, — настойчиво сказал Коул.
— Сделаем все от нас зависящее.
— Аты уверен, что Стрит не работает на Конмин?
— Я полагаю, Стрит потому связан с некоторыми представителями картеля, что он не работает на нас.
— А всякий потенциальный конкурент — потенциальный друг наших врагов.
— Вот именно.
— Ты ведь записываешь разговор? — поинтересовался Коул.
— Как всегда…
— Хорошо бы получить фотопринадлежности, которые мы с Эрин для отвода глаз отослали в Лондон.
— Все это я уже послал на ферму с нарочным. Он все доставил, пока вы спали. — Уинг тихо рассмеялся. — Таможенники рассчитывали обнаружить в багаже Эрин тайное бурильное оборудование, — продолжил Уинг. — А вместо этого нашли только обыкновенные фотокамеры, объективы и фотопленку. Представь, как у них вытянулись морды.
— А как ты объяснишь, для чего пришлось завезти на ферму такое количество электроники?
— В ближайшее время офис компании «Блэк Уинг» в Дарвине будет расширяться. Мы всего лишь закупили оборудование заранее и сложили его там до поры до времени, чтобы иметь под руками при первой же необходимости.
Коул усмехнулся, поскольку в каждом слове Уин-га гак и сквозило самодовольство. Затем он холодно сказал:
— Да, и еще вот что. Первым же рейсом убери отсюда Лай к чертям собачьим, чтобы и духу ее тут не было.
— Это весьма огорчит дядюшку Ли.
— Переживет!
— А кроме того, Лай очень хорошо изучила специальные средства связи, освоила компьютерные программы, сориентированные на поиск полезных ископаемых. Она может оказаться для тебя бесценным помощником.
— Мне такой помощницы не нужно.
— Судя по твоим словам, ты слишком уж близко к сердцу воспринимаешь ее присутствие. Может, ты все еще к ней неравнодушен?
Хорошо, что его и Уинга разделяет огромное расстояние, подумал Коул. Иначе тому могло бы весьма и весьма не поздоровиться, а это, в свою очередь, огорчило бы дядюшку Ли.
— Куда бы я ни пошел, где бы ни оказался. Лай так и норовит прижаться ко мне. Только все попусту. Пусть дядюшка Ли не надеется, что она может разжечь потухший огонь. Так ему при случае и передай, — напрямик заявил Коул. — От меня семейство Чен ровным счетом ничего не получит, кроме половинной доли добычи с прииска. Скажи также дядюшке Ли, что он меня недооценил.
— Не думаю, что стоит без необходимости раздражать его. Ведь, посылая ее на ферму, он имел в виду только обеспечение оптимальной связи с семейством Чен.
Коул холодно рассмеялся. Он вспомнил жаркие ночи и смуглую женщину, которая извивалась под ним в пароксизме страсти.
— Обеспечение связи, говоришь? — язвительно переспросил Коул. — Так теперь называется в Гонконге обычная проституция?
Ответом на его слова было молчание.
— Запомни хорошенько, Уинг. Твои люди, как и твоя превосходно подготовленная сестра, должны относиться к Эрин Уиндзор и к обеспечению ее безопасности так, как если бы от ее благополучия зависело благополучие семейства Чен. Ведь так оно и есть, даже если ты пока этого не понял. И потому передай дядюшке Ли, чтобы он тщательно изучил мое досье. Все ясно?
— Меня чрезвычайно огорчает, что ты нам совсем не доверяешь.
— Еще бы! Тут и спорить не о чем. Использовать Лай в качестве приманки было вашей ошибкой. Так что желаю здравствовать, Уинг. Не буду посылать тебе ежедневных отчетов, надеюсь, твои шпионы сделают это за меня.
Коул бросил телефонную трубку на рычаг, затем обернулся к стоявшей у него за спиной женщине Когда он взглянул на нее, его лицо было совершенно бесстрастным. На смуглую кожу женщины сейчас падал сноп света из открытой двери. Коул подумал, что всю жизнь Лай, вероятно, тщательно просчитывает каждый свой шаг и жест, каждый поворот головы и любое слово. Что и говорить, Лай умела подчеркнуть свою красоту. Он до сих пор помнит ее буйную страстную чувственность и постоянный сексуальный голод, испытываемый ею.
Коул с грустью подумал о том, каким молодым был он когда-то и какой опытной была уже в то время Лай. Коул одним стремительным движением вскинул руку и ухватил Лай за горло, сделав это не грубо, а почти нежно. Она не шевельнулась и никак не отреагировала, — только ее пульс под большим пальцем Коула участился.
— Полагаю, ты все хорошо слышала? — поинтересовался он.
— Да, — негромко сказала она.
— Передай это своим людям.
— Передам.
Серые глаза Коула смерили взглядом изящно сложенную, изумительно красивую женщину, стоявшую перед ним. А ведь было время, когда он спал и видел Чен Лай в своих объятиях. Уинг наверняка догадывался о его желаниях. И все это прекрасно понимал дядюшка Л и. И вот теперь семейство Чен ре- шило помочь воплощению мечты Коула в жизнь. До тех пор, пока не найден алмазный прииск, Коул может делать с Лай все, что только ему заблагорассудится, бить, унижать, насиловать.
Он мог даже убить ее.
Лай понимала свою физическую уязвимость. Понимал это и Коул. Она дрожала мелкой дрожью, ускорился пульс на ее шее под большим пальцем Коула, дыхание, которое он чувство ват на своем лице буквально в нескольких дюймах от ее губ, тоже участилось Лай молча глядела на него в ожидании своими черными блестящими глазами.
В глазах Лай не было страха. Она смотрела так, словно Коул был куском мяса, а она — изголодавшимся без еды человеком. Пряный аромат ее духов смешивался с примитивным, древним как мир и куда более сильно действующим на обоняние запахом неудовлетворенном женщины. Через тонкую шелковую материю проступали ее затвердевшие соски.
Она явно хотела его.
Большой палец Коула двинулся вдоль ее напряженного горла. Этот жест можно было расценить и как ласку, и как скрытую угрозу.
