— Это и есть та земля, о которой ты говорил, что в ней могут быть пещеры?
Коул улыбнулся в ответ.
— Карст? Нет, это гораздо глубже.
— Но хоть какие-нибудь пещеры там есть?
— Не знаю, я никогда не вел геологоразведку в тех краях.
— А когда ты в последний раз бывал тут, в Кимберли?
— Давно.
— А зачем приезжал сюда?
— Я ведь изыскатель.
— А тебе удалось хоть что-то найти?
— Кое-что нашел, — сказал Коул. Его внимание раздваивалось между дорогой и окрестным, никогда ранее не виданным ландшафтом.
— Что, и алмазы находил? — не унималась Эрин.
— Случалось.
— А золото?
— И золото попадалось.
Эрин скорчила недовольную гримасу.
— Ты знаешь, как только я заговариваю о Кимберли или о твоем прошлом, ты всякий раз пытаешься или сменить тему, или умолкаешь.
— Я сейчас очень занят: веду машину и пытаюсь определить, какая порода находится под нами. Поэтому давай выясним: ты действительно хочешь что-то узнать о Кимберлийском плато и обо мне или просто-напросто хочешь потрепаться?
Эрин вытащила из-под себя рубашку Коула и промокнула ею лицо.
— Каким образом у тебя оказались алмазы Эйба и его завещание?
— Не слишком ли поздно начинать во мне сомневаться?
— Лучше поздно…
— …чем никогда? Это я сам знаю, — ехидно завершил фразу Коул. Он сжал рулевое колесо и подумал о тонкой шее дядюшки Ли. — Едва ли не всякий, кто искал удачи в Западной Австралии, бывал на ферме Эйба. Он тут был едва ли не самым разносторонним человеком: шахтер, ученый, скотовод, шпион… Да кем, собственно говоря, он только не был? Всем понемногу.
— Неужели даже и шпионом?! — недоуменно воскликнула она.
— Всякое бывало.
На лице Эрин отразилось некоторое сомнение.
— Ну хорошо. Стало быть, вы с Эйбом неплохо были знакомы?
— Это вопрос или утверждение?
— Сам решай.
Возникла неловкая тишина, которую нарушил Коул.
— Однажды мы вместе пережидали сезон дождей.
— А почему ты никогда раньше не говорил мне об этом?
— Так ведь ты никогда раньше и не спрашивала, — и Коул выразительно посмотрел на нее. — Эйб нынче мертв. И что бы там ни было в прошлом, к настоящему это не имеет никакого отношения, так что не трать время и нервы, подозревая единственного человека, готового сделать для тебя все возможное. Уж если о чем-то и беспокоиться, так из-за того, что Алмазный картель подсылает к нам Джейсона Стрита.
— Тебя это тревожит?
— Нужно быть дураком, чтобы не почувствовать опасности.
— Поэтому мы и удрали с фермы?
— Во всяком случае, это одна из причин. — Коул пожал плечами. — Но мы в лучшем случае выгадаем несколько дней. Стрит как никто другой знает в Кимберли все и вся. Не случайно аборигены буквально благоговеют перед ним. Такого отношения, кроме Стрита, удостаивался из белых людей один только Эйб. Впрочем, речь не о любви: благоговение замешано на страхе.
Эрин оглядела пустынную местность по обеим сторонам дороги.
— По-моему, мы так далеко забрались, что можем даже заблудиться.
— Лучше всего в этих краях ориентироваться по источникам воды. Уж что-что, а это Стрит отлично знает. А о том, чего пока не знает, ему расскажут аборигены. Так что рано или поздно он все равно нас отыщет, и скорее раньше, чем позже.
— Какого же черта в таком случае мы делаем в этом пекле?
— Здесь хорошо то, что каждый встречный — наш враг. Ясно и понятно. На ферме в этом смысле всегда есть неопределенность. Неопределенность ведет к колебаниям, а колебания могут оказаться фатальными. — Коул повернулся и выразительно посмотрел на Эрин. — Если понадобится, я смогу устроить так, что за четырнадцать часов тебя вывезут отсюда на самолете. Но меня интересует другое: тебе и вправду еще не надоело охотиться за бриллиантами, а?
— А сам ты как думаешь?
— Думаю, что ящик со льдом, где лежат пленки, оказался на солнце.
Она испуганно вскрикнула и резко повернулась на сиденье. Отражающая пленка, которой Эрин закрывала ящик со льдом, соскользнула. Она поспешила вернуть серебристую пленку на место.
— Рано или поздно лед растает, — сказал Коул. — Что тогда будет с твоими фотопленками?
— Ничего не будет. Нужно соблюдать элементарную осторожность. Эмульсия сохраняется даже в такую жару… Вот попадание прямых солнечных лучей нежелательно. Когда я снимаю, то все пленки держу в особой сумке, которую храню отдельно. Эрин разглядывала придорожный ландшафт.
— Смотри-ка, кенгуру! — неожиданно воскликнула она.
Коул посмотрел направо. Ничего подобного, никаких кенгуру.
— То есть как это? Конечно же, кенгуру. Никто другой так не передвигается!
— Нет, — вновь сказал он. — Можешь спросить у любого австралийца. Есть «кенги», и есть «ру». Я, например, думаю, что это были «ру». «Кенги» водятся восточнее.
Эрин рассмеялась, подумав при этом, что, как только она перестает себя контролировать и естественно реагирует на слова Коула, обаяние этого человека становится неотразимым. Впрочем, кажется, и Коул отзывался на ее слова совершенно естественно.
«Нуты и дура, Эрин Шейн Уиндзор», — мысленно сказала она себе.
С этим было трудно спорить.
Минут через десять «ровер» остановился в полосе тени, которую отбрасывал на землю одинокий утес. Коул вылез из салона, проверил уровень тормозной жидкости, покрепче завинтил резервуар.
— Какие-нибудь проблемы? — поинтересовалась Эрин.
— Вытекло немного тормозной жидкости, но пока нет причин для беспокойства. У меня в запасе около галлона этого добра.
Тыльной стороной ладони Коул отер пот со лба и посмотрел на небо. От высокой влажности и зноя небеса казались переливчатыми, серебристо-серыми, что в общем-то не типично для тропиков. Он обратил сейчас внимание на высохшее речное русло, параллельно которому шла дорога.
— Пойду взгляну на края водостока. Если ты пообещаешь не делать снимков, то можешь выйти и спрятаться в тени «ровера». Если нет, пойдешь со мной.
— А в чем дело?
— А в том, что мне надоело по полчаса тебя разыскивать, — хмуро объяснил он. — В такой местности очень просто заблудиться. Это только кажется, что здесь вроде и затеряться негде.
— Тогда я иду с тобой. И камеру возьму.
Пока Коул изучал высохшее русло, Эрин опытным взглядом профессионала оглядывала местность, прикидывая возможные ракурсы. Понемногу ее охватил привычный рабочий азарт, знакомый по Арктике, когда Эрин училась видеть истинное царство холода.
Эрин внезапно представилось Кимберлийское плато таким, каким оно и было в действительности: загадочное, необычайных цветов. Какое-то неземное. Непривычная красота здешних мест взволновала душу Эрин. Пышащий зноем воздух и палящее солнце удивительно контрастировали с тенями — такими плотными
