— Черт возьми, Кейн! А ты бы поверил, если бы тебе незнакомый человек вдруг заявил, что его пытались убить, в то время как все остальные думают, что это просто несчастный случай?
Кейн провел рукой по волосам и посмотрел на Кристи через плечо.
— Пошли, — сказал он. — Хорошо бы успеть здесь все облазить до дождя.
Облака действительно собирались в тучи, угрожая дождем.
Из-за сосен выбежал Моки, радостный, с высунутым языком. Он явно наслаждался дикой природой и суровым вольным ветром. Потыкавшись носом в ладонь Кейна, он стал вертеться вокруг Кристи.
— Чего он хочет? — спросила она.
— Немногого. Всего лишь компании, когда он одинок или у него есть что-нибудь, чем он хотел бы поделиться. — И Кейн быстро зашагал вперед. Моки весело побежал за ним, и Кристи оставалось сделать то же самое.
В лесу было тепло, а на равнине ветер пронизывал до костей. Но Кристи нравились суровые скалы и суровый бег облаков над головой.
Горы, возвышавшиеся вдали, были покрыты позолотой росших на них осин. Олени и лоси в этих лесах уже, должно быть, начали собираться в стада, чтобы спуститься в долины, где еще ненадолго задержалось лето.
«Ты надеялась убежать от этого, — говорила себе Кристи, — думала, что все осталось в прошлом. Нет, вот оно, прошлое, никуда не ушло, всегда ждало тебя — всего лишь в нескольких часах полета от Манхэттена. И оно всегда будет здесь».
Когда-то эта мысль раздражала Кристи, теперь же успокаивала. Эта перемена была ей непонятна, как непонятно было и то, почему ее так влечет к Кейну. Да, что-то неумолимо влекло ее к Кейну — как и к земле своего детства.
Равнина вновь сменилась соснами. Моки, почувствовав исходящее от бора тепло, буквально ворвался в лес. И сразу все наполнилось шумом — стая незнакомых темно-синих птиц с криком разлетелась во все стороны. Птицы были крупнее малиновок и раза в четыре шумнее.
Кейн и Кристи замерли, любуясь свободным полетом птиц, темно-синими вспышками на хмуром осеннем небе. Оглашая всю окрестность криками, птицы постепенно снова собрались в стаю и облюбовали другой лесок, в нескольких сотнях футов от прежнего.
— Сойки, — определил Кейн.
Он подобрал темно-синее перо, оброненное одной из птиц, и приложил его к рыжим волосам Кристи.
Кейн тихонько засмеялся и разжал пальцы — осенний ветер закружил перо.
— Свободны и гордятся этим, — сказал Кейн. — Но чтобы выжить зимой, им придется потрудиться. Как ты ни свободен, бесплатно в этом мире ничего не бывает.
Окликнув Моки, лаявшего на соек, Кейн продолжил путь. Кристи не спешила за ним, провожая перо глазами. Оно упало в кустарник, запутавшись в ветвях. Кристи освободила перо и, положив его в карман, побежала за Кейном.
Подойдя к Сестрам, Кристи, и Кейн услышали странные звуки: это ветер играл в причудливых расщелинах белой скалы. Звуки были похожи на флейту и напоминали о временах, когда добрые и злые духи еще бродили по земле рядом с людьми.
Кейн пошел медленнее. Его взгляд скользил по скалам, выискивая что-то, известное лишь ему одному.
— Что ты ищешь? — осмелилась спросить Кристи.
— Что-нибудь необычное.
— Например?
— Если б я знал что, я бы уже давно нашел.
У основания Сестер валялись отколовшиеся глыбы белого и рыжего песчаника, составлявшие необычную композицию. Но это была работа не человека, а ветра, воды и неумолимого времени. Кроме Сестер, на плато больше не было возвышенностей, и его поверхность напоминала хорошо отциклеванный пол.
Чем больше Кристи вглядывалась в окружающий мир, тем яснее чувствовала ритм, в котором живет эта земля. Песчаное плато по человеческим меркам казалось вечным, но суровые ветры, властвовавшие здесь, подтачивали и его, песчинка за песчинкой.
Те же силы властвовали и над живой природой. В защищенных от ветра местах кедры и сосны росли высокими и прямыми, а на равнинах они были низкорослы и прижимались к земле, словно сгорбленные старики.
Кейн подошел к небольшому выступу на белой Сестре, расположенному на высоте ста ярдов, смерил его глазами, а затем подтянулся и влез на него.
Кристи молча наблюдала за ним.
— Убийца стрелял отсюда, — уверенно сказал он.
— Откуда ты знаешь?
— Во всяком случае, если бы я хотел убить человека, находящегося поблизости, я бы стрелял отсюда.
Он нашел удобную расщелину и примостился в ней, вскинув воображаемое ружье; нажал на воображаемый курок и, сымитировав звук выстрела, слегка отшатнулся назад, словно от отдачи, взглядом вычисляя дугу, которую проделала бы использованная гильза; затем спрыгнул с выступа, ища что-то на земле.
Кристи долго стояла на ветру, пока Кейн наконец не подошел к ней с победной улыбкой.
— Как я и думал, — сказал он торжественно.
На его ладони лежал маленький металлический цилиндр. Он протянул его Кристи:
— Гильза.
Кристи кивнула. В детстве ей много раз приходилось находить стреляные гильзы, но, как правило, старые и заржавевшие. Эту же ржавчина почти не тронула.
— Вот как тщательно шериф исследовал место «несчастного случая», — сыронизировал Кейн.
Он взял гильзу у Кристи и положил ее в карман рубашки.
— Может быть, стоит завернуть ее в тряпочку? — предложила она. — Вдруг пригодится как доказательство?
Кейн улыбнулся, но затем его лицо помрачнело.
— Судя по гильзе, стреляли из 308-дюймового «винчестера», — определил он. — Такой винтовкой пользуется половина всех охотников на юго-западе Колорадо. Ищи ветра в поле.
— Но в тебя же стреляли!
— Похоже, ты мне наконец-то поверила.
— Да, теперь я верю.
— Стрелявший был не один, — произнес Кейн.
— Откуда ты знаешь?
Он покосился на Кристи:
— Я там был, Рыженькая.
— На расстоянии триста ярдов, без бинокля, лежа на спине и думая, почему это вдруг тебя что-то сбило! Ты не мог сразу понять, что это не случайность, да к тому же что здесь замешана Джо! — возмутилась Кристи.
Обескураженный ее настойчивостью, Кейн молчал.
— Ты сказал, что вы не были даже любовниками, — лихорадочно продолжала Кристи, охваченная внутренним беспокойством и еще каким-то непонятным ей самой чувством. — Зачем ей тебя убивать?
Глаза Кейна сузились.
— Похоже, ты снова не веришь мне.
— Я верю, что тебя хотели убить, — сказала она, — но я не могу понять, чем ты мог перейти дорогу такой девушке, как Джо.
— Она думала, что ей ничего не будет стоить вскружить мне голову. Но мне все-таки уже не девятнадцать лет.
