Глава 3
Большой успех имели не только прием, но и сделанные Кори фотографии Спенсера Аддисона и его бабушки. Сама Кори была так ими довольна, что заказала две копии особо удачного снимка Спенсера — одну для себя, а другую для миссис Бредли.
Свой снимок она вставила в рамку и поместила на ночном столике, затем легла на кровать, положив голову на подушку, и проверила, видна ли ей фотография. Убедившись, что все сделано как надо, она посмотрела на Диану, сидевшую в ногах кровати.
— Ну разве он не красавец? — вздохнула Кори. — Мэтт Диллон и Ричард Гир, вместе взятые… Только им все равно далеко до него. Он Том Круз и этот тип Форд… Как его там, не помню…
— Гаррисон Форд, — подсказала Диана.
— Верно, Гаррисон Форд, — согласилась Кори, взяв со столика фотографию Спенсера и поднося ее к лицу. — Когда-нибудь я обязательно выйду за него замуж.
Я это точно знаю.
И хотя Диана была старше Кори и определенно значительно разумнее и рассудительнее, она тем не менее не могла устоять перед энергичным напором сестры и заразительной энергией, с которой та атаковала любые жизненные проблемы.
— Хорошо, — согласилась Диана, вставая и подходя к телефону, — но все же нам лучше удостовериться, что твой будущий муж дома, прежде чем везти фотографии миссис Бредли. Кстати, мы можем пойти туда пешком, это всего две мили отсюда.
Миссис Бредли не просто понравились фотографии, она была от них в восторге.
— У тебя талант, Кори! — воскликнула она, погладив лицо Спенсера на снимке своими слегка дрожащими, изуродованными артритом пальцами. — Я поставлю эту фотографию у себя на комоде. Нет, лучше здесь, в гостиной, где ее все могут видеть. Спенсер! — позвала она.
Спенсер, прыгая через две ступеньки, бежал вниз по лестнице, направляясь к входной двери. Услышав зов бабушки, он повернул в гостиную. В белой футболке и брюках, с теннисной ракеткой в руках он показался Кори еще более красивым, чем в смокинге.
Не замечая, что Кори густо покраснела, миссис Бредли кивком указала на девочек:
— Ты ведь знаком с Дианой и, конечно, помнишь Кори? Она фотографировала нас на вечере в субботу.
Скажи он «нет», Кори умерла бы от унижения и разочарования прямо тут, на персидском ковре миссис Бредли. Им только и оставалось бы, что вынести ее тело из дома и похоронить.
Но Спенсер с улыбкой взглянул на Кори и кивнул.
— Привет, дамы, — сказал он, и Кори почувствовала, что ей по меньшей мере двадцать.
— Девочки преподнесли мне необыкновенный подарок, — пояснила миссис Бредли. Она протянула Спенсеру снимок в рамке. — Помнишь, как Кори попросила нас подумать об особенно счастливом моменте в нашей жизни? И вот что из этого получилось!
Спенсер взял фотографию, и вежливый интерес на его лице сменился выражением изумления и удовольствия.
— Какой прекрасный снимок, Кори! — сказал он, обратив на нее все очарование магнетического взгляда и глубокого проникновенного голоса. — Ты очень талантлива. — Он вернул фотографию, нагнулся и быстро поцеловал бабушку в лоб. — Я еду в клуб. У меня через полчаса партия в теннис, — сказал он ей и повернулся к девочкам:
— Могу я подвезти вас домой? Мне это по пути.
Поездка со Спенсером Аддисоном в синей спортивной машине с открытым верхом сразу возглавила список «Важнейшие события моей жизни», который вела Кори, и в ближайшие несколько лет ей удалось добавить в него еще несколько эпизодов равного значения. Действительно, Кори проявляла особую изобретательность, выдумывая предлоги для посещения миссис Бредли именно в те редкие уик-энды, когда Спенсер приезжал домой из университета. А миссис Бредли, сама того не подозревая, способствовала замыслу Кори, отправляя Спенсера к Фостерам с печеньем собственного изготовления или с просьбой прислать ей кулинарные рецепты или модели для вязки тем самым удобным большим крючком, что изготовил для нее дедушка Кори-Генри.
Шли недели и месяцы, и Кори использовала свое увлечение фотографией как дополнительную уловку, чтобы чаще видеть Спенсера и увеличить коллекцию столь дорогих ее сердцу снимков. Под предлогом совершенствования в искусстве фоторепортажа она посещала матчи поло с участием Спенсера, теннисные турниры и вообще любые мероприятия, где он мог появиться. Коллекция фотографий росла, и Кори завела для них особый альбом, который прятала под кроватью, а когда он был заполнен, начала новый, а за ним и следующий. Но самые удачные портреты Спенсера украшали стены ее спальни, так что его лицо всегда было у нее перед глазами. Когда же бабушка Роза поинтересовалась, почему большинство снимков в комнате внучки — это фотографии Спенсера Аддисона, Кори пустилась в долгие туманные объяснения относительно особой фотогеничности Спенсера и того, что работа с одним объектом в разном окружении способствует развитию художественного мастерства. Для вящей убедительности Кори использовала массу профессиональных терминов, пространно объясняя зависимость конечного результата от размера диафрагмы и величины выдержки. В полной растерянности и недоумении бабушка вышла из спальни Кори и больше никогда не возвращалась к этой теме.
Остальные члены семьи, несомненно, догадывались об истинных мотивах поведения Кори, но, жалея ее, воздерживались от комментариев. Что же касалось объекта ее непоколебимой верности, то он вел себя с ней непринужденно, будто и не подозревал, что Кори живет встречами с ним, а встречи были частыми, поскольку миссис Бредли то и дело посылала Спенсера к Фостерам с разными поручениями. Кори мало интересовали причины его приезда, главным было то, что Спенсер обычно не торопился покидать их дом.
Если Кори заранее узнавала о предстоящем визите, то она целые часы проводила перед зеркалом, пробуя разные прически, примеривая наряды и мысленно выбирая подходящую тему для разговора в надежде, что ей удастся с ним поговорить. Но как бы она ни выглядела и какую бы тему ни выбрала, Спенсер неизменно обращался с ней со снисходительной любезностью, которая к пятнадцати годам Кори переросла в нечто похожее на братскую любовь. С этого времени у Спенсера вошло в привычку называть Кори Герцогиней и делать ей шутливые комплименты относительно ее внешности. Он хвалил ее снимки, рассказывал смешные истории, давал советы насчет выбора колледжа, в который она должна поступить.
Случалось, он даже оставался обедать.
Мать Кори утверждала, что Спенсер навещает их и проводит с ними время, потому что у него никогда не было настоящей семьи и он ценит их семейную атмосферу. Отец Кори считал, что Спенсеру нравится беседовать с ним о нефтяном бизнесе. Со своей стороны, дедушка Генри в равной мере не сомневался, что Спенсера интересуют сад, огород и тепличное хозяйство. Бабушка Роза придерживалась мнения, что Спенсер любит хорошую кухню, что было ее коньком.
Кори цеплялась за надежду, что ему нравится видеться и разговаривать с ней, а Диана в силу своей молодости и преданности Кори поддерживала сестру в ее заблуждении.
Глава 4
Каким-то образом Кори удавалось притворяться, что она испытывает к Спенсеру только платоническое чувство, и так продолжалось до ее шестнадцати лет. До шестнадцати она сдерживала себя не только из-за боязни испугать Спенсера своим пылом и потерять его, но и оттого, что у нее не было возможности продемонстрировать ему, что она достаточно взрослая и готова к более романтическим отношениям Судьба подарила ей такой случай за неделю до Рождества Спенсер явился с горой подарков от бабушки для всех членов семьи Фостер, но для Кори у него был свой особый подарок Он остался ужинать и потом сыграл две партии в шахматы с дедушкой Генри. Кори не стала сразу раскрывать пакет, а подождала,
