засады.
Она проглотила комок в горле и лишь после этого смогла хрипло проговорить:
– Хорошо, половина ранчо. Но ты должен обещать, что не скажешь об этом Коннеру. Обещай.
– Обещаю.
Сара замерла, еще раз возвращаясь в мыслях к сделке, которую заключила. Она была рада, что успела выплакать все слезы.
Глава 10
Выдыхаемый лошадьми воздух превращался в серебристый дымок. Хотя цвет неба изменился и приобрел оттенки от персикового до голубого, рассвет еще не наступил.
– Сколько можно возиться с лошадью? – нетерпеливо спросила Сара.
Кейс поднял взгляд от подпруги. Сара сидела в седле на одном из мустангов, которого Кейс первый раз увидел в Испанской Церкви.
Обычно Сара ездила без седла. Но на сей раз Кейс настоял, чтобы она воспользовалась седлом одного из убитых бандитов, которому оно больше не требовалось. Сам же Кейс ездить по пересеченной местности без седла считал слишком опасным занятием.
Мустанги, некогда принадлежавшие бандитам, неслись вдоль ручья вперемежку с животными Сары. Они очень быстро поняли, что пастбище здесь гораздо лучше, чем в скудном Спринг-Каньоне.
– Ну так мы едем? – опять не выдержала Сара.
– Серебро пролежало в земле несколько столетий, – резонно заметил Кейс. – Оно подождет еще минуту, пока я подтяну подпругу.
Сара сделала над собой усилие, чтобы не сказать что-нибудь резкое.
Сжав губы, она посмотрела вперед туда, где на вахте должна была находиться Лола – она сегодня несла вахту. Сара ее не видела, но знала, что та сидит где-то в укрытии, выставив вперед заряженный дробовик.
Ют и Коннер еще спали, измученные бессонными ночами. Кто-то из них постоянно стоял на вахте, несмотря на то что вот уже четыре ночи налетчики не давали о себе знать – с того момента, когда Кейс преподал им урок, что пытаться подойти к хижине с тыла означает верную гибель.
Кейс вставил ногу в стремя и взлетел на Сверчка.
– Ты вполне уверен, что способен ездить верхом и ходить пешком? – в третий раз спросила Сара. – Здесь дорога может быть очень тряской.
– Уверен, – в третий раз ответил Кейс. – И. еще больше уверен в том, что нам лучше заняться заготовкой дров, а не тратить время на поиски сокровищ давно умерших людей.
– Ты можешь искать дрова, – огрызнулась Сара. – Я намерена искать серебро.
И, развернув низкорослого гнедого мустанга, она послала его вперед, к устью каньона Лост- Ривер.
– Спокойно, Сверчок, – пробормотал Кейс, сдерживая жеребца. – Нет никакой нужды нестись сломя голову в такую холодную зарю.
Он закрепил на голове шляпу. Затем проверил дробовик и ружье. Вообще-то сейчас в этом не было необходимости, но это помогало Кейсу держать себя в руках.
«Сара слишком долго делала все по-своему, – сказал себе Кейс. – Она умеет отдавать приказания, но не умеет подчиняться».
Выверенным движением Кейс отправил дробовик в чехол. Едва он взялся за повод, Сверчок рванулся вперед, полный решимости догнать умчавшуюся низкорослую кобылу.
– Спокойно, дурачок, – пробормотал Кейс. – Она никуда не денется.
Жеребец убавил шаг, хотя и ненамного. Он терпеть не мог, если какая-то лошадь находилась впереди него.
Гнедая лошадь шла размашистым шагом вдоль каньона Лост-Ривер по еле заметной тропе, протоптанной дикими зверями и индейскими охотниками задолго до того, как Хэл Кеннеди построил здесь свою хижину и начал поиски испанского серебра.
Когда ветви тополей спускались слишком низко к земле, Сара приникала к шее лошади. Иногда путь преграждали пни или бревна. Маленькая кобылка по кличке Шейки легко, без суеты перепрыгивала через них. Очевидно, эта едва заметная тропа была ей хорошо знакома. И скорость, с которой она шла, по всей видимости, ей была привычна.
Сара то и дело поглядывала в сторону солнца. Оно еще не выглянуло из-за скал, но вот-вот должно было показаться.
Нужно было бы выехать час назад, с раздражением подумала она.
Однако Кейс не позволил ей пускаться в путь в темноте, даже с ним вместе. Сара пыталась спорить, уговаривать и умасливать его, но ничто не помогло.
Если Кейс говорил «нет», то это было всерьез.
Упрямое, недоверчивое создание, размышляла Сара.
Проехали милю, две мили, три мили. Жилистая кобыла шла ровно и даже дышала спокойно. С такой скоростью она могла идти целый день.
Время от времени Сара смотрела через плечо назад, чтобы увидеть, как идет Кейс. Сверчок неизменно оказывался на одном и том же удалении – около сотни футов от нее. Жеребец выглядел вполне свежим, хотя и нес на себе груз, вдвое больший, чем несла Шейки.
Ну как не злиться на этих мужчин, сердито подумала Сара. Силы много, а ума мало.
Однако пребывать в таком дурном настроении стало трудно, когда весь каньон озарился нежным золотистым светом. В разрывах легких розовых облачков проглядывало нежно-голубое небо.
Ну как я могу покинуть эту страну?
Сара часто задавала себе этот вопрос в последние дни, после того как заключила сделку с Кейсом. Ответ у нее был один – тот самый, что и тогда, когда погибли родители: «Я сделаю все, что должна. Ради Коннера, который заслуживает лучшей участи».
Сара никогда не сожалела о своем выборе, сделанном под влиянием обстоятельств. Она была благодарна за то, что и она сама, и Коннер выжили, в то время как многие погибли.
После того как солнце заглянуло в каньон, все вокруг расцветилось разными красками – бледно- желтыми, коричневыми, рыжими, красными. Сара замедлила ход, когда тропа приблизилась к берегу реки и Шейки должна была пробираться между многочисленными утесами, валунами, преодолевать сухие русла водостоков.
Кейс внимательно обшаривал глазами каньон. Дело даже не в том, что он был нацелен на опасность. Он старался запомнить дорогу, чтобы можно было найти путь назад без провожатого.
Он замечал полет орлов и ястребов, бегство или внезапную остановку кроликов, многочисленные следы оленей. Однажды Кейс увидел засохшие следы пантеры в устье бокового каньона.
Половина всего этого принадлежит ему. Он думал об этом всякий раз, когда открывался новый живописный вид. Это грело и ласкало ему душу, которая со времени войны была в постоянном смятении и тревоге.
Уверенность в том, что он принадлежит этой земле, становилась все больше с каждым шагом, с каждой минутой.
Он умрет, а эта земля останется.
Этот край останется нетронутым в веках. Понимание этого давало Кейсу какое-то глубокое чувство успокоенности. Имея связь с этой землей, он становился частью чего-то большого, а не был простым вместилищем того зла, которое нес в себе человек.
Эта мысль действовала как бальзам на его раны, которые постоянно болели и с которыми он давно смирился.
Когда Сара наконец пустила лошадь шагом, Кейс позволил Сверчку приблизиться к маленькой кобылке.
