односингловые пластинки). В его коллекции были и другие, но крутил он лишь ее. Снова и снова до визга и хрипа проигрывателя, пока голос Пола не начинал заикаться от многократных царапающих прикосновений иглы. Слушал и никак не мог понять, где среди черных виниловых дорожек прячется та великая тайна, что сделала простенькую песню олицетворением уходящей эпохи, а самих битлов иконой нескольких поколений. Может быть, дело все же не в музыке? Бах бы поморщился, услышав Beatles. Конечно, каждому времени – своя музыка, но она не становится изысканнее, эмоциональнее или сложнее, а, значит, не становится лучше. Наоборот, упрощается. Парадокс! И уж тем более, ни для кого не секрет, что Джорджа Мартина не особо впечатлили первые демо-записи Beatles, но он незамедлительно полюбил их чисто по-человечески. На первом прослушивании группы он спросил: «Что вам не понравилось в студии Abbey Road?» Харрисон ответил: «Мне не нравится Ваш галстук». Мартин шутку оценил, и ребята подписали долгожданный контракт. Позднее он рассказывал в интервью, что в тот день не одарённость битлов восхитила его, а они сами – привлекательные, весёлые и дерзкие молодые люди. Искренность, харизма, откровенность… Их первый сингл «Love Me Do» покорил США благодаря хитрости продюсера Брайана Эпштейна, который на свой страх и риск скупил десять тысяч экземпляров пластинки, чем заметно повысил индекс ее популярности и привлек новых поклонников. Да, звезд делают продюсеры, но удержаться на небосклоне предстоит уже им самим. Битлов полюбили за то, что они пели о себе, а, значит, о каждом из них, приходящих на концерты, и о каждом из нас, спустя много-много лет слушающих их на виниловых пластинках.
Игорь наблюдал, как Руслан легко и непринужденно общается с залом. Между песнями он рассказывал им обо всем на свете: о порванных струнах, о записи новых работ и пивных ночах над синтезатором, о том, как он ненавидит свой голос, и как трудно группе играть без Наташи… Он говорил с ними, как с близкими людьми, выворачивая себя наизнанку, делился последним. Хотя Игорь готов был поклясться, что Руслан не знает и трети собравшихся в баре по имени. Да, дело не в мастерстве и не в музыке, а в том, как ее исполняют: нутром – ради того, чтобы быть услышанными, или голосом и руками – ради денег и славы – пьянящего ощущения власти над человеческими душами. К качеству вырванного из груди сердца Данко[13] не предъявляли претензий, ибо оно освещало путь в темноте. Игорь вспомнил пластмассовый голос Лолы и ее афишу: «Весна без любви». Ни Руслан, ни Наташа не согласились бы давать концерт под таким названием. И снова искренность, откровенность… Вы не успеете оглянуться, как откровенность станет самым ходовым товаром в Москве (да и в мире тоже), ведь это то, чего нам самим не хватает.
Игорь приехал на Волгу посмотреть на Руслана, понять, что это за необъяснимый якорь такой, которым он держит Наташу у своих берегов. Но его продюсерское «я» одержало победу в споре с самим собой. Опаленный колумбо-галилеевской славой он всю жизнь искал. Хотелось открывать новые земли и имена, новые звезды. Игорь чувствовал себя ювелиром, который в неограненном алмазе видит будущий бриллиант в колье, кольце или короне. Он чувствовал себя золотоискателем, который в песке на дне реки видит заветные слезы солнца. Возможно, это и было его настоящей мечтой. Извлечь золото из песка, явить миру чудо. Чудо, конечно, весьма сомнительное: музычка в три аккорда, попсовые тексты, по-провинциальному угловатые движения… Но где наша не пропадала! С чередой неудач (сначала Лола, потом реалити-шоу «Каскадеры») пора было завязывать, и он твердо решил поверить находке. Из длинного списка телефонных номеров своих светских приятелей Игорь вспомнил сразу три, чьи обладатели могли бы помочь ребятам поработать над музыкой, вокалом, аранжировкой и стилем. И Наташа будет рядом, а там дальше, кто знает?
После концерта он с трудом пробрался сквозь толпу к сцене. Руслан складывал инструменты.
– Руслан?
– Мы знакомы?
– Нет, но с твоими родителями я уже познакомился. Они и отправили меня сюда.
– А вы случайно не с радиостанции? – внимательно изучая Игоря, спросил Руслан. – Я вам демо отправил по почте.
– Будут там слушать запись, неизвестно кем отправленную по почте, как же! – усмехнулся Игорь и протянул Руслану визитку.
Слова «продюсер музыкальных и медиа-проектов», «собственная студия звукозаписи в Москве» возымели должное действие. Руслан в миг просветлел лицом, но тут же сник и виновато улыбнулся:
– Жаль, Наташи нет сейчас, она – в Москве! Что же делать?
– Ничего, она – в Москве, я – здесь. Все в жизни бывает. Значит, разговор мужской получится. Отпусти ребят по домам и пойдем прогуляемся куда-нибудь, – деловито предложил Игорь.
Ночь была не по-осеннему теплой, безветренной и сухой. Они пили пиво на набережной. Руслан подробно и без тени смущения говорил о том, как рождается ЕГО музыка. Игорь молча слушал, думая о чем-то своем. Ведь любого, кто старше тридцати, юношеский максимализм Руслана и его безграничная вера в то, что он такой единственный, растрогала бы или хотя бы, как Игоря, заставила снисходительно, но тепло улыбнуться. Мальчишка!
Тем временем над рекой узкая алая полоска постепенно расширялась, шаг за шагом отвоевывая горизонт у предрассветного уныло сереющего неба.
– Наверно, день будет ясным и солнечным, – понадеялся Игорь.
– Я читал недавно: чтобы стать счастливым, нужно представить себя солнцем или думать о солнце. Солнце не может быть несчастным, ведь оно для всех светит, – тут же отозвался Руслан. – Для меня солнце – это моя музыка. Она все время звучит у меня в голове, каждую секунду! Даже во сне. Я в магазин хожу со списком, потому что боюсь забыть что-нибудь, постоянно слышу музыку. Это так здорово! Солнце в мыслях!
Игорь вздрогнул, вспомнив Сергея.
– Солнце в мыслях…Сколько раз эту фразу мне повторяли самые разные люди! И, ты знаешь, каждый понимает ее по-своему.
– Просто мечты у всех разные, и счастливы люди тоже бывают по-разному, – попытался возразить Руслан.
– Да, а кто-то к своей мечте вообще идет по трупам, – помрачнел Игорь.
– Мечты должны быть честными… Другие не сбываются. А на чужих слезах и поскользнуться можно!
Игорь вдруг резко повернулся к нему, пристально глядя в глаза:
– А ты, правда, веришь, что Наташа вернется к тебе?
