стукни. Понял?
— Не дурак! — сказал Пашка и поднял куль. — А даст Серый деньги?
— Даст, Пашенька, обязательно даст. Только ты иди туда осторожненько и не сразу, а домой зайди, отдохни часок.
Домой Пашка не пошел, а уселся на сквере и стал обдумывать положение. Можно позвонить начальнику, встретиться, назвать адрес и отдать конверт. А если из подвалов есть второй выход и налетчики уйдут? Тогда что с Пашкой будет? Конверт, конечно, вскрывать нельзя, хотя там наверняка интересные вещи написаны. Но старик-то хорош, иудушка, бегал, крестился и заправлял всей кухней. Теперь его дело — труба, старика начальник наверняка не упустит. А может, и ментам не звонить и к Серому не лезть?
Пашка поднялся, взял куль и, обзывая себя отборными ругательствами, отправился в Мароновский переулок.
Он без труда нашел лестницу в подвал и, чертыхаясь, спустился и постучал в сырую дверь, как объяснил старик. Долго никто не откликался, и Пашка начал стучать снова, когда за дверью раздался глухой голос:
— Кто?
— Америка, — сказал Пашка, пытаясь по голосу определить, кто стоит за дверью.
— Поднимись на свет, — сказали из-за двери.
Пашка бросил куль и стал карабкаться назад. Он слышал, как заскрипела дверь, но разглядеть в темной дыре подвала ничего не мог.
— Один?
— Нет, с невестой, — сказал Пашка и выругался.
— Иди.
Пашка узнал голос Валета и стал спускаться. Он поднял тяжелый куль и протиснулся в полуоткрытую дверь, которая за спиной сразу захлопнулась.
— Эх, Валет, Валет, никогда ты не будешь королем, — сказал Пашка, двигаясь ощупью вдоль стены.
— Поговори еще, — рявкнул сзади Хват и ткнул его наганом в спину.
Почувствовав между лопаток ствол нагана, Пашка вздрогнул, но, зная трусливую натуру бандита и что тот без разрешения Серого стрелять не будет, взял себя в руки и остановился.
— Убери пушку, Хват. Или я тебе сейчас этим кулем башку проломлю.
— Брось брыкаться, Америка, — сказал миролюбиво Валет и потянул за рукав. — Сам знаешь наше положение. Идем, уже близко.
Пашка сделал несколько шагов, и то ли стало светлее, то ли привыкли глаза, но он стал разбирать, что идет по узкому коридору с кирпичными стенами и низким сводчатым потолком. Они вошли в большую комнату, в центре которой стоял стол с керосиновой лампой. Пашка чуть было не выронил свою тяжелую ношу, когда увидел, что за столом сидят Цыган с Сержем и, о чем-то мирно беседуя, играют в карты.
— Привет честной компании, — сказал Пашка, положил куль на стол и, щуря глаза, огляделся.
Цыган и Серж молча кивнули, а из темноты появился Серый и сказал:
— Здравствуй, здравствуй, Паша. Зачем пожаловал? Как адресочек узнал?
«Наверняка второй выход есть. У него и стоял, осторожный черт. Как же их здесь взять?» — подумал Пашка, протянул Серому конверт и сказал:
— Заявился за деньгами, а адресочек дал мне отец Василий.
Серый взял конверт, поднес к лампе и долго его разглядывал. Потом разорвал и стал читать. Валет с Хватом развязали куль и вытащили из него окорок, буханку хлеба и несколько бутылок водки.
— Водку не пить, — сказал Серый, спрятал письмо в карман и повернулся к Пашке.
— Садись, Павел, гостем будешь. Только вот денег у меня сейчас нет. Я с Валетом и Хватом вечерком отлучусь ненадолго и принесу денежки. Тогда и тебе дам.
— Чего же мне ждать целый день, вечером и зайду снова, — почесав в затылке, сказал Пашка.
— Дурачок, — ласково протянул Серж и бросил карты. — Кто же тебя, дурачок, отсюда отпустит?
Серый поставил тяжелые чемоданы на асфальт, оттянул пальцем тугой крахмальный воротничок и, отдуваясь, пробормотал:
— Передохнем, теперь здесь недалеко.
Валет и Хват тоже опустили свою ношу и стали махать затекшими руками.
— Вот это куш, Серый. Это я понимаю. — Валет толкнул один из чемоданов ногой.
— Заткнись, — одернул Серый и поправил котелок на его голове. — И морду свою бандитскую не выставляй, нэпман липовый. Рот закрой, железные зубы за версту видно.
Хват довольна хмыкнул и одернул свою извозчичью поддевку.
— И ты заткнись. Извозчику в присутствии господ ржать не полагается. Наградил господь бог помощничками.
Серый зло оглядел подручных. Сейчас бы вместо них Цыгана и Сержа. Ребят во фраки, а самому Серому на козлы. Такой тройке не то что через всю Москву, до Питера можно безбоязненно ехать. Сейчас подойдет поближе самый захудалый мент, и тот разберет, что все эти тряпки — сплошной маскарад. А как задумано было!
Серый тяжело вздохнул и взялся за чемоданы,
— Пошли!
Пролетка стояла на месте. Налетчики разместили чемоданы. Хват сдернул с лошади торбу и влез на козлы.
— Трогай, — облегченно сказал Серый, обмахивая разгоряченное лицо котелком. — Дорогу хоть знаешь?
— Но, милай, — протянул Хват, чмокнул и дернул вожжи.
— Сядь глубже. — Серый грубо толкнул сидевшего рядом Валета. — Надвинь шляпу на лоб. Если остановят, ты пьян в доску и ни гугу. Понял?
Серый уперся подбородком в набалдашник трости и задумался под мерный цокот подков и мягкое покачивание пролетки.
Что теперь делать, когда весь так блестяще разработанный план рухнул? В кармане три билета на экспресс, который уйдет без него. Серый хотел прямо с дела проехать на вокзал, оставить в подвалах Цыгана, Сержа и мальчишку-карманника, бросить отца Василия со всем его барахлом, пусть удавится, и укатить с подручными в Харьков. Все сорвалось. В конторе правления акционерного общества, к ограблению которого готовились так давно, наличных денег почти не оказалось. Старик уверял, что должно быть не меньше ста тысяч.
Серый нащупал в кармане тоненькую пачку червонцев, вынул ненужные теперь билеты на поезд и, разорвав, выбросил. Он посмотрел в вороватые глаза Валета, блестевшие из-под обтянутого шелком котелка, и еле сдержался, чтобы не заорать во весь голос.
Кретин безумно рад добыче. Шесть чемоданов кожи, которые случайно оказались в конторе; что они стоят по сравнению с тем, на что шел Серый! Кажется, в двух чемоданах первосортная лайка, но это опять товар, значит, опять зависимость от отца Василия. Куда с ними денешься? Доля, которая сейчас в руках у старика, значительно больше, и бросать ее глупо, надо возвращаться в сырой погреб, ждать старика, а главное, решать с Цыганом и Сержем.
Если бы знать точно, кто из них мент. А может, и оба верные ребята? Но почему они так грызутся?
— Серый, мент! — прошипел на козлах Хват и поднял кнут.
— Шагом, идиот.
