парк Коми, должна быть охрана. Олешка предупреждал, дескать, ходят там егеря, но мужики простые, не жадные, бутылку поставь и хоть год живи, слова никто не скажет.
Этот курит, поджидает, играя ремешком полевой сумки. Бутылка у меня была, точнее, солдатская фляжка водки, а это восемьсот граммов, так что и себе еще останется на растирание…
Я выпустил удилище, вставшее колом над водой, и взялся за весла. И тут мелькнула мысль перемахнуть озеро на лодке, а там успею уйти в развалы, пока он бежит по берегу. Но тот словно мысли прочитал, крикнул гулко:
– Давай греби сюда! – Приподнял карабин. – А то вода холодная, рано купаться.
– Не ори! – весело отозвался я. – Рыбу распугаешь.
Егерь выстрелил от живота, пуля ударила в полутора метрах от лодки.
– Ты что, взбесился? – Рука сама полезла в карман за кольтом.
– Выполняй требование!
Кольт я носил с собой в специально пришитом к поле штормовки кармане, под рукой и не выпадает, но за последнее время как-то расслабился, патрона в патроннике нет, а кто его знает, егерь это или бандюга, коль начинает сразу палить?
Уж не он ли тогда стрелял в меня?..
Лодку я развернул в обратную сторону и погреб кормой вперед – очень уж не хотелось ему спину подставлять, так и стоит с поднятым стволом, понять не может, куда я плыву.
Наконец разглядел куда, опустил карабин. Я остановился в нескольких саженях от берега: этот егерь в кирзовых сапогах, так что начерпает, если вздумает подойти.
– Ну и что звал, вояка? – Я бросил весла и достал сигареты. – Скучно одному?
– Охрана парка, старший егерь Тарасов! – представился он. – Давай причаливай.
– А я тебя и так послушаю, говори!
– Проверка документов!
– Каких документов? Паспорта, что ли?
– И паспорт тоже.
– Нету паспорта! – развел я руками. – В лес с собой не беру. Потеряешь, замочишь ненароком…
– Ну что, базарить будем или документы показывать?
– Давай побазарим. Скажи-ка, старший егерь, в этом озере рыба клюет?
– Ты что, борзый такой, да? – Он забрел в воду по щиколотку, мотнул стволом в сторону берега. – Я сказал, причаливай!
Гражданская война на Урале все еще продолжалась…
– Чего ты кипятишься-то, Тарасов? Я же тебя знаю!
– Меня знаешь?
Теперь можно было лепить все, что угодно.
– Да кто тебя не знает? Помнишь, в прошлом году ты на моторке к нам подъезжал, на Косью? Мы еще тебе бутылку поставили?
Он повесил карабин на плечо, неторопливо и безбоязненно прибрел к лодке – ледяная вода была ему выше колен, даже не глянув на меня, взял за веревку и потянул резинку к берегу. Его решительность и несговорчивость настораживали: егерей я знал с детства, как потомственный охотник, их обычно набирали из обыкновенных деревенских мужиков, по простоте своей не слишком принципиальных, и даже если среди них находились особо рьяные, заполошные, то и такие все равно оказывались податливыми, главное было – разговорить. Так что Олешка относительно парковых егерей не обманывал.
К тому же, плавая по озеру с удочками, я вроде бы ничего не нарушал.
– Ну вот, теперь штаны придется сушить, – заметил я, сидя в буксируемой лодке. – А хозяйство простудишь? Простатит схватишь – подумал? Жена уйдет к другому…
– Хорош болтать! – огрызнулся Тарасов и вытащил меня на мель. – Документы покажи!
– Нету, брат! При себе не носим.
– Обязан носить!
– С чего это? Полицейский режим, что ли?
– Может, ты иностранец! Может, ты сюда незаконно проник.
Я стойку сделал, но спросил как бы между прочим:
– А что, сюда иностранцы проникают?
– Всяких хватает, и иностранцев тоже. В прошлом году вон одного поймали. Тоже сидел здесь с удочками.
Вот это была новость! Если, конечно, егерь страху не наводил…
– Ну я всяко на иностранца не похож, и акцента нет. Хочешь, заговорю по-русски?
– Тот тоже матерился, а оказался англичанин. Ты мне документы покажи!
– Говорю же, не взял с собой.
– Значит, со мной пойдешь.
– С какой стати?
– Нам приказано задерживать и доставлять всех подряд.
– Но за что же, Тарасов?
– По какому праву здесь находишься?
Да он из меня бутылку выжимал!
– Послушай, Тарасов… – Я готов был предложить ему водки, но фляжка-то осталась в логове, которое выказывать нельзя. – Давай разойдемся мирно. А лучше посидим на бережку, выпьем, поговорим…
Он не купился на это, однако насторожился, что-то заподозрил и спросил без прежнего напора:
– Отвечай, по какому праву?
Я ужаснулся про себя: кажется, попал на полного дурака при полномочиях или излеченного алкоголика – два вида самых опасных людей.
– По праву, означенному в Конституции СССР! – отчеканил я.
– Чего-о?..
– Каждый гражданин имеет право на свободное передвижение по всей территории СССР. Когда-нибудь читал Конституцию, Тарасов? Так вот про парки там ничего не сказано. И устраивают их, чтоб люди отдыхали.
– Ты что, такой умный, что ли?
– Да был бы умный, к берегу бы не поплыл!
Называть себя нельзя ни в коем случае, как и документы показывать. Но к такому случаю я не подготовился, никакой легенды не придумал и прикрытия в виде какой-нибудь справки не имел. Все второпях, и вот результат…
А в кармане лежит левый ствол, да еще иностранный, английский!
– Да кто ты такой? – возмутился егерь. – Ишь, еще права качает!
– Могу сказать только твоему начальству! – Надо было темнить, чтоб под карабин не поставил и не повел. Конечно, можно и удрать, но тогда сразу окажешься вне закона и жизнь на Манараге начнется веселая, игра в казаки-разбойники.
– Вот сейчас и пойдем к начальству.
– Нет уж, Тарасов, ты сейчас к нему пойдешь. И его сюда приведешь.
– Кого?
– Начальство свое, олух! Ну что встал? Давай шевелись!
И это не возымело особого действия. Тарасов натянуто рассмеялся, махнул стволом карабина.
– Ладно, парень, это я уже слыхал не один раз. Давай топай вперед, там разберемся.
– Не пойду! – Я встал, размялся, и тяжелый кольт оттянул полу штормовки, что егерь сразу заметил и будто бы смутился, сбавил напор.
– Оружие есть?
– Мы без оружия в горах не ходим.
Он вроде бы растерялся – о чем-то догадывался, но еще мучили сомнения, – его сейчас надо было заговаривать, как детскую грыжу. Я выпутал из нагрудного кармана красный писательский билет, махнул перед его носом и тут же спрятал.
