встопорщил оставшиеся седые волосы.
– Спасибо. – Капитан повернулся к гостям. – Если я ещё в ладах с математикой, то девятнадцать девяносто восемь сошёл с орбиты и начал двигаться в направлении станции где-то шесть часов назад?
– Ну да. – Паркер поёжился. – Прежде, чем генераторы сдохли, радар засёк начало движения. Потом его включали с интервалом минут в десять, чтобы не сажать батареи – сирена орала, как резаная… А потом мы на аварийной частоте связались с Марсом, и нам сказали немедленно обратиться к вам.
– Значит, начало вы видели?
– Да нет, не успели. Я же говорю – генераторы тут же сдохли, секунды не прошло. Успело сработать оповещение – я думаю, что оно там орёт до сих пор, как только в систему подают энергию… Всё очень быстро случилось.
– Я понял. Вонг, спасибо ещё раз, – навигатор слушал бесстрастно, но Паркеру показалось, что по лицу офицера мелькнула тень озабоченности. – Вести девятнадцать девяносто восемь постоянно, обо всех изменениях курса и скорости докладывать немедленно. Через двадцать минут дайте мне уточнённые данные о размерах и массах… Не сейчас, Вонг. Через двадцать минут. Можете идти.
Венёв опять взъерошил волосы. Капитан сделал пару шагов к карте, заложил руки за спину, глядя на астероид, который на объёмной картинке казался безобидным камешком – заурядное небесное тело, детально отрисованное проектором…
– Чак, – сказал он, и старпом мгновенно оказался с ним рядом. – Мы должны быть здесь, – он показал. – «Лефорт» – здесь. Охранение лучше держать левее, пусть стоят за нашей бронёй. Пусть кто-нибудь из младших навигаторов попробует посчитать диспозицию. Как думаешь, кому стоит доверить?
– Я полагаю – Вальмье.
– Что скажет Вонг?
– Полагаю, согласится. Вальмье у него на хорошем счету.
– Хорошо, пусть будет Вальмье… Только скажи ему, чтобы в этот раз не пытался меня удивить – мне нужна диспозиция, а не брабантские кружева. Пока всё.
Вслед за навигатором вышел и Чак. Капитан повернулся к гостям.
– Ну что же, джентльмены…
Паркер довольно невежливо перебил его.
– Позвольте спросить – как мы может успеть что-то сделать, если до сих пор бездействуем? Вы не отдали даже распоряжения сдвинуться с места, а там астероид валится прямо на станцию!
Венёв, полностью растрепавший седую шевелюру и ставший похожим на одуванчик, растерянно переводил взгляд с одного на другого. Офицер за боковым пультом окаменел, услышав такое кощунство.
– Мистер Паркер, – капитан поднял бровь, и Паркер опять увидел лукавый огонёк в его глазах. – Военные, конечно, тугодумы и бюрократы… но мы идём полным ходом к станции с того момента, как приняли вас в шлюз.
За ужином, пользуясь имеющейся на «Независимом» относительной свободой нравов, Володин выбрал место поближе к главному механику. Нуорссулайнен сидел в такой позе, в какой обычный человек сидеть не может – но при его росте и худобе иначе расположиться было трудно. Удивительное дело – он никогда не был предметом для шуток, хотя флотские обычно не упускают возможности подтрунить над кем-нибудь.
Володин подсел поближе, дождался, пока механик доест, и издалека завёл разговор о том, что уже было известно большинству офицеров. Для Володина, да и не только для него, это было первое сёрьёзное дело, и любопытство просто распирало старшего лейтенанта – флагман идёт в район предполагаемого столкновения двух астероидов, на одном из которых находится исследовательская станция. Само по себе столкновение не бог весть какая редкость – Пояс живёт своей жизнью, постоянно «дышит», но одно дело, когда легонько касаются друг друга десятитонные кусочки, и совсем другое – когда речь заходит о таких махинах. Масла в огонь подливал слух о том, что виновник тревоги, девятнадцать девяносто восемь, сдвинулся с места без всяких видимых причин, словно его пнули. Навигаторы будто воды в рот набрали, добиться от них чего- нибудь было невозможно. Володин понимал так, что данное происшествие озадачило их больше, чем кого- либо – им по долгу службы положено знать, какая пылинка сдвинется на сколько метров в следующем году, а тут такое творится…
Механик отвечал флегматично, подолгу взвешивая слова.
– Всё выяснится по прибытии на место. Не беги впереди паровоза.
– Впереди чего?
– Было когда-то такое транспортное средство, очень большое и тяжёлое.
– Смысл понял. – Володин поставил кружку на стол. – Но хотелось бы знать, что мы будем делать? Вот прибудем, осмотримся, и дальше что? Что нам делать с этим астероидом?
Механик повёл плечом, и вечно смятый посредине погон встал домиком.
– А что бы ты сделал?
– Я-то? Да разнёс его… дал бы залп-другой главным калибром.
– Главным? – Тамме помолчал немного, потом произнёс медленно, будто с неохотой. – Можно, конечно, и главным… Ты хоть знаешь, сколько раз использовался главный калибр этого корабля?
– Ну… – Володин подумал. – Наверняка не скажу, а на Рее ведь стреляли.
– На Рее вели огонь в первый раз. А всего стреляли дважды. – Механик сказал это как-то очень твёрдо, словно поставил точку в разговоре.
Главный калибр «Независимого» был весомым аргументом флота. Самым весомым. И самым последним. Оружие, полный залп которого способен оставить на поверхности планеты воронку глубиной километра три – это если на планете есть плотная, подобно земной, атмосфера. Вернее, не оставить ничего, кроме воронки – аннигиляция сжирает всё без остатка. Огромное количество вспомогательных механизмов занимало столько места, что нести боевые аннигиляторы были способны только флагманские корабли – «Независимый» да «Нахимов» из Первой эскадры.
Володин знал о необходимых мерах безопасности: для того чтобы разблокировать управление главным калибром, требовались согласованные действия командира, старпома и главного механика. Даже на учебных стрельбах главный калибр никогда не использовался, только калибровались системы наведения.
Володин не понимал, почему механик так странно отреагировал. Военный корабль должен стрелять, на то он и военный корабль.
Тамме словно читал его мысли.
– Стрелять военный корабль должен. А вот апокалипсис без повода устраивать… И даже если повод есть…
Он поднялся, раскладываясь в несколько приёмов, как перочинный нож, и похлопал Володина по плечу:
– Спроси капитана, что за штука висит у него на стене… Да, кстати – мне показалось, что я видел незакрытый люк в систему охлаждения на второй палубе, сразу под башней. Если мне память не изменяет, твои там закончили работу ещё вчера? – И Володин густо покраснел.
После ужина старший лейтенант отправился к люку. Створка действительно была приоткрыта, и теперь краснеть пришлось старшине, которого Володин вызвал. Задерживаться не стал – теперь можно не сомневаться, что пристыжённый старшина наведёт порядок – и отправился на камбуз разбираться с проделками Джока.
Над коком Володин всегда подтрунивал – трудно понять, как можно оставаться таким худым на камбузе. Кок только загадочно улыбался и угощал чем-нибудь вкусненьким. В этот раз Володину достался кусочек какого-то желе, пахнущего клюквой. Володин поблагодарил и принялся за работу. Отодвинул панель, включил терминал и перекинул питание на резервное – камбуз, как и центральный пост, питался от основных систем жизнеобеспечения «Независимого», в этом Володину виделся один из основных постулатов флотской философии. Старлей повесил на бедро планшет с инструментом. Дал команду автоматике открыть нижний люк. Кок наблюдал за его манипуляциями, возясь с кухонным комбайном. Володин подмигнул ему, взял фонарь и нырнул за внутреннюю обшивку. Здесь приходилось бывать нечасто, и Володин на секунду задумался: он иногда проверял себя, пытаясь обойтись без помощи коммуникатора, в который перенёс основные схемы корабля. Прошёл второй рефрижератор, подобрался к третьему. Обогнул толстую трубу, нагнулся, свернул влево и протиснулся между выступом корпуса и клапаном системы вентиляции. Дальше
