– О’кей. Я взгляну на твой меморандум… и возьмусь за дело.
– Отлично, а пока я приглашаю тебя на ленч. Закругляйся.
– И я могу выбрать ресторан?
– Валяй, но только вьетнамский или эфиопский. Итак, в час дня. Устраивает?
– Замечательно. – Нацарапав что-то в своем блокноте, Джуди подняла голову и спросила: – Что еще? Ведь ты толковал о паре проблем.
Джуди обожала производить впечатление неорганизованной особы, являясь на самом деле воплощением деловитости. Ласситер извлек копию страницы паспорта Гримальди и протянул ее со словами:
– Это для меня. Свяжись с кем-нибудь из наших агентов в Риме и попроси его узнать все, что можно, об этом парне.
– Боже мой… Тот самый?
– Да.
– Я все сделаю немедленно, но… – Она обеспокоенно взглянула на Ласситера.
– Знаю. Это – уик-энд.
– Гораздо хуже. Это – Италия. Наш человек работает, но итальянская бюрократия в субботу и воскресенье пальцем не шевельнет.
– Что же, – пожал плечами Ласситер, – пусть сделает, когда сможет. – И, помолчав немного, добавил: – Скажи ему, чтобы не производил много шума.
В понедельник в конференц-зале состоялось часовое совещание, на котором исполнительные директора фирмы согласились возложить на себя дополнительные обязанности. Они сделали это с весьма подходящим для данного случая чувством – «мрачного энтузиазма».
Когда совещание закончилось, Ласситер вернулся в свой кабинет, якобы для того, чтобы расчистить стол, но на самом деле он ждал звонка Ника Вудбаума.
Но звонка не последовало, и время неторопливо переползло за полдень. В два тридцать престарелый курьер в спортивном костюме и велосипедных туфлях доставил конверт от Риордана. Внутри оказалось несколько фотографий размером шесть на восемь, где под разными ракурсами изображался флакон, обнаруженный в кармане Франко Гримальди. Ласситер подумал, что теперь, когда личность убийцы установлена, флакон, по-видимому, утратил свое значение, но тем не менее нажал кнопку интеркома и попросил секретаршу взглянуть, нет ли поблизости Фредди Декстера.
Некоторые из служащих агентства были особенно хороши, когда требовалось провести беседу, иные же являлись спецами в работе с бумагами. Они обожали рыться в счетах, накладных, банковских отчетах и заплесневелых архивах. Юный Фредди, лишь три года назад окончивший Бостон-колледж, был необыкновенно хорош как в первом, так и во втором.
Когда Фредди явился, Ласситер вручил ему фотографии и дал несколько ценных советов.
– Сделай копии с каждого снимка и займись склянкой. Я хочу знать, где ее изготовили и с какой целью. Одним словом, выведай все, что можно. Где-то есть музей стекла. По-моему, в Корнинге, Стебине или Уотерфорде.
– Вначале я ударю по библиотеке конгресса и Смитсоновскому институту, – заявил Фредди. – Если они ничего не найдут, то скажут, куда можно обратиться.
– Попробуй связаться с одной из фирм аукционеров, вроде Сотби, у них наверняка отыщется специалист по стеклу, или они подскажут, где найти такого.
– Бюджет расследования?
– Можешь слетать в Нью-Йорк, но не в Париж.
В пять часов вечера в кабинете появилась Джуди, размахивая листом бумаги.
– Факс из Рима, – объявила она. – Только что поступил.
Ласситер показал ей на кресло и протянул руку за сообщением.
– Вряд ли это тебя обрадует, – сказала Джуди, отдавая ему листок и усаживаясь.
– Почему?
– Да потому, что парень хочет баксов, а нарыл с гулькин нос.
– Да и то сплошное дерьмо?
– Вот именно. Как сообщает источник, Франко Гримальди никогда не арестовывали. Он зарегистрирован как избиратель, голосует за «Моторе»…
– Что это такое?
– Они требуют снять скоростные ограничения на дорогах.
Ласситер поднял глаза.
– Вот как? И это политическая платформа?
– Бепи говорит, что в Италии сотня партий. Короче, Гримальди не женат, точнее – он никогда не состоял в браке. Никаких задолженностей и судебных тяжб, одним словом, ничего.
– Как насчет кредита?
– На его счете в «Риначенте» целых три сотни долларов.
– Что за «Риначенте»?
– Универсальный магазин.
– Потрясающе. – Ласситер взглянул на факс. – А как обстоят дела с военной службой?
– Никогда не служил.
Вот так. Значит, Риордан ошибся.
– Род занятий?
– Не имеется.
– Безработный?
– Не регистрировался. – Джуди хотела что-то сказать, но тут же остановилась. – Я понимаю, что ты имеешь в виду, – произнесла она.
– Если верить источнику, у Гримальди нет никаких доходов. Ни работы, ни вспомоществования. Ничего! На что, спрашивается, он живет?
– Понятия не имею.
– Я хочу это знать. – Немного подумав, Ласситер добавил: – И еще. Здесь указано, что машины у него нет.
– Точно.
– И он голосует за ребят с моторами?
– «Моторе».
– Именно. Значит, он – первый за всю историю человечества пешеход, который против ограничения скорости на дорогах.
Джуди рассмеялась и потянулась к факсу.
– Я скоро вернусь, – сказала она, направляясь к двери.
– Подожди секунду, – попросил Ласситер. – У меня есть еще вопрос.
– И ответ, – сказала Джуди, возвращаясь, – девятьсот баксов. Бепи говорит, что трудился без отдыха как пчела.
– И ты ему веришь?
– Да. Он хороший сыщик и знает, что работает для тебя. Он не стал бы преувеличивать расходы. Парень ничего не нарыл и понимает, что ты будешь разочарован. Не исключено, что он работал больше, чем говорит.
– Ну и что же ты думаешь?
– Ты хочешь знать? – Она подумала, выпятив губы. – По-моему, в твоем парне есть что-то жуткое.
– Да, – согласился Ласситер, – мне тоже так кажется.
Во вторник, во второй половине дня, Ласситер, ощущая себя круглым идиотом, мерил шагами свой кабинет. Он взвалил всю работу на плечи Джуди, Лео и Билла, и компания вполне успешно (во всяком случае, он на это надеялся) функционировала сама собой. Все, что требовалось сказать Фредди Декстеру, он сказал, и теперь ему решительно нечего было делать.
Джо подошел к окну и посмотрел на улицу. Он разжег камин и понаблюдал, как постепенно гаснут поленья, прочитал «Уолл-стрит джорнал» и подумывал о том, не совершить ли ему пробежку. Отыскав
