проехав метров двадцать, остановился.
Теперь можно было и снять куртку.
Он так и сделал.
Вокруг не было никого, и, стало быть, пугать своей наплечной кобурой ему было некого.
Андрей вылез из машины и, прислонившись к капоту, закурил.
Ему было совершенно плевать на то, что капот не такой уж и чистый. Сейчас это было не важно.
Закуковала кукушка. Андрей вспомнил ту, которую услышал в лесу недалеко от Азинска, когда он уходил от захваченной бандитами колонны. Как и тогда, он не спросил у нее, сколько ему осталось лет жить.
Никакого значения для него сейчас это не имело. Дорога к смерти, по которой шли они с Виктором, вывела его одного к жизни. В чем-то самураи были правы.
Сейчас, вспоминая все свои действия, Андрей понимал, что каждый раз, идя на риск, в конечном счете выигрывал. И выиграл окончательно. Остался жить. И разве бывает выигрыш выше?
«Бывает, – вдруг понял он. – Понять, разобраться в том, в чем я так и не смог разобраться почти за три года».
Сначала это было некое шестое чувство, которое постепенно почти забылось, и вот неожиданно совсем недавно оно получило подтверждение. Только было уже поздно. Тот, кто мог помочь ему разобраться в смерти Марины, был уже мертв. А оттуда, из загробного царства, вестей получать еще не научились.
«Да и есть ли оно? – подумал Андрей. – Что происходит с человеком после смерти, когда он превращается в кусок мертвого мяса? Куда уходят его знания, его чувства, его душа? Растворяются без следа в бесконечной Вселенной? Или все же правы попы и существуют рай и ад?»
Он выбросил окурок и, закрыв машину, пошел в глубь леса. Ему хотелось пройтись, надышаться свежим лесным воздухом, забыть, забыться, хотя он и понимал, что забыть что-либо из последних двух-трех дней уже не сможет никогда.
«Так все-таки существуют ли рай и ад? – думал он. – Если нет, то все, что я делал, совершенно бесполезно, никакая месть вообще не имеет смысла, потому что там, за порогом смерти, лишь пустота, перед лицом которой теряют смысл любые поступки. Если же рай или ад существуют, то я и тогда потерял всякую возможность встретиться с Мариной, поскольку, совершенно точно, попаду в ад. И к бабушке можно не ходить. Особенно если вспомнить, сколько человек я убил».
Андрей тряхнул головой.
«Ну ты, еше ударься в религию, – сказал он себе. – Покайся в грехах, уйди в монастырь… в женский, конечно. Хватит заниматься глупостями. Подумай-ка лучше о том, что будешь делать завтра, послезавтра, потом… Жизнь не кончена. Волей судеб ты оказался свободен. Все, кто что-либо знал о тебе, все доказательства того, что ты делал последние три года, погибли. Ты волен снова выбрать свою судьбу, волен стать кем угодно. Так реши, подумай, кем ты будешь».
Это было резонно. В самом деле, надо было что-то решать.
Он мог вернуться к себе домой и потом через некоторое время съездить за Ниночкой. Он мог забрать ее и увезти к себе домой, а потом устроиться куда-то на работу, зажить самой обычной жизнью и забыть годы, когда он сеял смерть. Навсегда.
А можно было…
«Нет, – подумал он, – только не киллером. Больше убивать я не буду. Хватит с меня крови. Хватит».
Неподалеку от него на поляну вышел какой-то человек. Вот он остановился и стал оглядываться. Что-то в нем было знакомое. Андрей не поверил своим глазам.
Внутри что-то поднялось и точно так же резко оборвалось.
– Виктор?!
Тот обернулся и, широко улыбаясь, пошел к нему.
– Андрей! Черт, я тебя чуть не потерял.
Они обнялись, да так, что едва не хрустнули кости. И сразу же отстранились.
Андрей провел рукой по лицу.
– Как тебе удалось уцелеть?
– Лучший способ остаться в живых – это не умирать, – изрек Дегин.
– Не понял, ничего не понял… – Андрей покачал головой. – Но ведь я сам видел…
– Все это чепуха, – махнул рукой Виктор. – Небольшая штучка, которую используют при съемках фильмов. Хлопок ладони, и у тебя на глазу нашлепка. При этом раздавливается мешочек с краской. Короче, с расстояния не ближе метра полная иллюзия, что у тебя с мясом вырван глаз. Кино, понимаешь, это штука серьезная…
– Значит, ты меня, подлый враг, провел? – нахмурился Андрей.
– Ну, еще бы. Только в основном не тебя, а мальчиков Дипломата.
Андрей толкнул его в бок кулаком.
– И все-таки ты, куриный огузок, потом надо мной хохотал?
– Ну, еще бы, безумно и бесконечно долго. Все-таки я тебя надул – ухмылялся Дегин.
– Зачем?
