От изумления я даже забыла, как по-хамски она вчера себя вела.
– Привет, – процедила вдовица сквозь зубы и ревнивым взглядом впилась в туфли. – Что за модель?
– Вам нужны такие? Хотите примерить? – Я была рада избавиться от убожества.
– У меня дома сто двадцать пар обуви, – высокомерно отозвалась Яна.
Хм, достаточно, чтобы понять, что не в обуви счастье. Однако вдова, видимо, так не считала. Сегодня она наверняка приобрела бы сто двадцать первую или даже сто двадцать вторую пару, если бы не мое появление.
– Не буду ничего мерить, – заявила она продавщице, приподнимаясь со скамейки, – у меня настроение испортилось.
Я сделала вид, будто не замечаю ее неприязни.
– Вы как здесь оказались? – спросила я.
Вместо ответа Яна по-кошачьи фыркнула. Однако ее глаза предательски посмотрели на здание ГУВД. Я догадалась, что дамочка была на допросе у капитана Супроткина, а потом несколько часов шлялась по окрестным бутикам. Нервы успокаивала.
– Может, поговорим? – предложила я.
Яна хмуро воззрилась на меня, всем своим видом давая понять, что общаться не намерена.
Есть такая волшебная техника: если хочешь расположить человека к себе, мысленно подари ему то, в чем он больше всего нуждается. После смерти Крылова вдове не помешает материальная поддержка, и я мысленно презентовала ей золотые костыли с розовыми бантиками. Представила, как Яна шустро скачет, опираясь на десять килограммов драгоценного металла. А что, очень даже полезная вещь: во-первых, костыли можно продать, во-вторых, ими удобно отбиваться от недостойных поклонников.
Неожиданно вдовица сказала:
– Здесь рядом есть симпатичное кафе, пойдем туда.
И хотя тон был скорее повелительный, чем дружеский, это явный прогресс. Очевидно, костыли пришлись ей по вкусу.
В кафе мы расположились за столиком в укромном уголке, чтобы никто не мешал беседе. Подошел официант, принес меню.
– Я ужасно проголодалась! – воскликнула Яна и принялась заказывать все без разбору: салат из осьминогов, жульен с белыми грибами, телятину с артишоками…
Я взглянула на заоблачные цены и ограничилась чашкой кофе с эклером.
Хотя в этой части зала царил полумрак, мне наконец удалось рассмотреть вдову. Безусловно, она была женщина красивая и ухоженная, но производила впечатление нервного зверька с тревожными глазами. Маленькая нутрия, которую охотники обложили со всех сторон, и она не без оснований опасается за сохранность своей ценной шкурки.
С официантом Яна разговаривала так, будто он должен ей миллион долларов и не отдает. Впрочем, со мной она общалась аналогичным образом, вероятно, это была ее обычная манера.
Пока несли блюда, я начала разговор. Чтобы раньше времени не раздражать вдову, закинула сеть издалека:
– Это ведь у вас был второй брак?
Она кивнула:
– Мой первый муж был профессором, доктором наук. Я тогда училась в институте, его назначили моим научным руководителем. У нас завязался роман. Он казался мне таким умным, таким значительным. Я вышла замуж, родила двойню.
– Так Юля и Майя двойняшки? – поразилась я. – Совсем не похожи!
– Это с двойняшками случается довольно часто, просто они разнояйцевые близнецы. В то время с диагностикой было не ахти, и то, что у меня двое детей, а не один, я узнала только во время родов. Испугалась ужасно! Помню, первая мысль была: какой кошмар, у меня же только одна коляска!
Я слушала Яну и нарадоваться не могла. Оказывается, она может говорить нормальным голосом! Даже улыбается, вспоминая те времена.
Официант поставил перед нами блюда, и Яна жадно накинулась на еду. Разделавшись с салатом, она продолжила:
– Вообще было очень тяжело. Проблемы на каждом шагу: как кормить, как пеленать. Даже как назвать! Я два месяца выбирала имена, а потом меня вдруг осенило: девочки родились в июне, так назову их по ближайшим месяцам – маю и июлю! Мне кажется, неплохо получилось, а?
Яна засмеялась, я заулыбалась в ответ.
– И что стало с вашим первым мужем?
Ее улыбка погасла.
– Не знаю, что с ним теперь стало, мы не общаемся. Он отвратительно вел себя на разводе, угрожал мне, Валерию. В общем, не мог смириться с потерей.
– Так это вы его бросили?
– Конечно, я! – Блондинку возмутило, что кто-то может предположить обратное. – В конце восьмидесятых я познакомилась с Валерой, у него тогда был кооператив по пошиву обуви. А обувь – моя страсть! Валера заказывал своим сапожникам по моей мерке восхитительные туфли, сапоги на шпильках. Это было так трогательно!
Ага, понятно. Конец восьмидесятых – не лучшее время для преподавателей вузов. Зарплата копеечная, да и ту задерживают. Конечно, кооперативщик Валера выгодно смотрелся на фоне профессора.
– А как ваши дочери отнеслись к отчиму?
– Замечательно! Им тогда было по пять лет, и Валера заменил им родного отца. Он хотел их удочерить, но как-то руки не доходили, это же такая бумажная волокита! Я сейчас об этом очень жалею. Надо было настоять, теперь бы девочки не остались без средств к существованию.
Тут с Яной произошла резкая перемена. С лица исчезло мечтательное выражение, ему на смену пришла обычная недовольная гримаса.
– Кстати, не надейся, что тебе достанется квартира на Лесной улице! – зашипела она. – Это совместное имущество, куплено в браке, и мой покойный супруг не имел права завещать квартиру кому ни попадя!
– А загородный дом?
– Тоже! – отрезала Яна. – Ты не получишь ничего!
Она схватила нож и набросилась на телятину, как на врага.
Я молча цедила свой кофе. Наконец решилась спросить:
– Как вы думаете, кто мог убить вашего мужа?
– А у тебя что, память отшибло? – ехидно поинтересовалась Яна.
– Нет, я имею в виду, кроме меня. Вот представьте, что никакого завещания не было, но Валерия Ефимовича все-таки убили. Кто бы мог это сделать?
Вдова не раздумывала ни секунды.
– Тогда Колька. Он уже давно зарился на отцовские деньги. Намекал, чтобы Валера ему машину купил, квартиру. А за что, собственно? За какие такие заслуги? Здоровый мужик, пусть сам зарабатывает. Откуда он только взялся? Объявился, как снег на голову: «Здрасте, я ваш сын!» Можно подумать, больно он мне нужен!
Я кивала, а Яна неслась дальше:
– Между прочим, Николай неоднократно меня домогался! Делал двусмысленные намеки, пытался затащить в постель. Непонятно только, на что он рассчитывал? Думаю, хотел опорочить меня в глазах Валеры. Надеялся, что отец оставит наследство ему. Как бы не так! Этот старый пердун оставил все посторонней толстухе!
Вдовица осеклась, сообразив, что сболтнула лишнее. На холеном лице отразилось нечто похожее на смущение.
Я вспомнила про надпись на фотографии.
– Вы, случайно, не знаете человека по фамилии Алехин?
Яна наморщила лоб.
– Что-то знакомое… Кажется, был такой шахматист? – Неожиданно она обозлилась: – Да ты никак
