– Ладно, сейчас придумаю хорошее имя. Тут главное – подойти с умом. С одной стороны, имя у ребенка не должно быть очень распространенное, чтобы он не чувствовал себя как в инкубаторе. С другой стороны, слишком оригинальное тоже не годится, чтобы девочка не ощущала себя белой вороной и над ней не смеялись.
– Например? – спросила тетя Нина.
– Ну… – тут я сообразила, что мне ничего не приходит в голову, – ну, например, Людмила. А что – очень славное имя! С одной стороны, привычное и исконно славянское. С другой стороны, в какой коллектив я бы ни попала, всегда была там единственной Людмилой. Опять же от него можно кучу уменьшительных имен образовать: Люда, Мила, Люся…
Тут я заметила, что окружающие насмешливо на меня уставились.
– В чем дело?
Оля хихикнула:
– Тетя Люся, а ты что-нибудь слышала про манию величия?
Я обиделась:
– Называйте ребенка как хотите, я не настаиваю.
– Пусть все решит жребий! – возвестила Нина Платоновна. – Давайте каждый напишет на бумажке по одному имени, и мы поместим все варианты в шапку.
Мы так и сделали.
– А кто будет тянуть жребий? – спросил Игорек.
– Она должна сама вытянуть, так будет справедливо, – сказала Оля.
Тетя Нина сунула руку малышки в шапку, и она ухватила своим маленьким кулачком бумажку. Няня развернула ее и торжественно прочитала:
– Ариадна!
Мы с Олей одновременно посмотрели на Игорька и выдохнули:
– Твоя идея?!
Глава 23
Человек может бесконечно делать три вещи: смотреть, как горит огонь, как льется вода и как работает другой человек.
В истинности последнего утверждения я убедилась на собственном опыте. В это воскресное утро тетя Нина суетилась по дому в хозяйственных хлопотах, а я лежала на диване и с огромным интересом наблюдала за ее действиями.
Правда, сначала я порывалась ей помочь и даже взяла в руки тряпку, чтобы протереть пыль, но Нина Платоновна меня остановила.
– Без тебя я управлюсь гораздо быстрее, – заверила она, и я опять вернулась на диван.
Все-таки в богатстве есть определенные преимущества. И одно из основных – возможность избавить себя от утомительной и грязной домашней работы. Когда стану миллионершей, обязательно найму целый штат прислуги.
Глаза стали закрываться помимо моей воли, меня клонило в сон. И даже оглушительный гвалт, который издавали трое младенцев при помощи всевозможных пищалок и звенящих игрушек, не мог вывести меня из этого состояния.
– Спишь? – поинтересовался мой внутренний голос.
– Угу, – сонно ответила я, – хорошо!
– Аиде сейчас тоже, наверное, хорошо, – ехидно заметил голос. – У них там в тюрьме, говорят, на одни нары приходится по четыре человека. Чтобы поспать ночью, очередь надо занимать с утра.
После этого замечания сна у меня не осталось ни в одном глазу. Я вскочила с дивана и нервно зашагала по комнате. Господи, как же я могла забыть о бывшей однокласснице! Я обязана продолжить расследование и найти настоящего убийцу!
Неожиданно маленькая Ариадна расплакалась, и я взяла ее на руки. Рассеянно поглаживая девочку по спине, я обдумывала, что же мне следует предпринять. Главная проблема состоит в том, что мое следствие зашло в тупик. Сначала у меня было двое подозреваемых: жена Льва Котика и Михаил Бартенев. Выяснилось, что жена любила своего супруга с пылкостью новобрачной, а бывший подчиненный готов благодарить начальника за несправедливое увольнение, счастливо изменившее его судьбу. У меня не осталось на примете ни одного человека, который желал бы Котику смерти. Где прикажете искать убийцу?..
– Тетя Люся, – прервала мои размышления Оля, – хомяк пропал.
В руках девочка держала клетку, раскрытая дверь жалобно поскрипывала.
– А где кошки? – встрепенулась я.
Игорек приволок за шкирку вырывающегося Черныша. Я пощупала его плоский живот: нет, Пуха там нет. Оля принесла Пайсу. Выражение морды у кошки было довольное, а живот подозрительно плотным. Я приложила живот к уху и прислушалась, словно оттуда могли раздаться крики о помощи. Конечно, я ничего не услышала.
– Пух здесь, – вынесла я вердикт, – уже переваривается.
– О нет! – заплакала Оля.
Я принялась ее утешать:
– Не плачь, детка, мы купим тебе другого хомяка, лучше прежнего.
– Не хочу другого, хочу Пуха! – рыдала девочка.
Мне показалось, что нужно как-то почтить память невинно съеденного животного. Я откашлялась и трагическим голосом завела:
– Пух был хороший хомяк, добрый и пушистый. Только, может быть, слишком глупый. Ну да это не его вина, такова их хомячья порода. Пух никому не желал зла. Целыми днями он смиренно сидел в своей клетке или бегал по колесу. Он очень любил бегать по колесу. Смерть вырвала его из наших рядов. Она всегда забирает лучших. Пусть земля будет ему пухом.
Теперь уже Оля рыдала на пару с Игорьком.
– Что это у вас происходит? – прибежала с кухни Нина Платоновна.
Игорек принялся сквозь слезы объяснять.
И тут, на фоне всеобщей скорби, ко мне неожиданно пришла гениальная мысль. Надо проверить алиби всех участников операции «Красавица и чудовища»! Аида попала на представление случайно, Михаил – тоже. Однако они оба имели отношение ко Льву Котику и чисто теоретически могли подготовить его убийство. Где гарантии, что в нашу компанию не затесался кто-то третий, кто тоже знал Котика, имел на него зуб и у кого хватило пороху убить бизнесмена? Ведь фамилию и имя человека, которого предстоит разыграть, могли узнать все «подсадные утки»! У убийцы было достаточно времени спланировать свое черное дело.
Одного не пойму: почему эта идея не посетила меня раньше? Это ведь так элементарно! Безусловно, надо прошерстить всех, кто пришел на представление в «Гаргантюа». Вот только где мне взять их координаты? Ну конечно же, у Алексея Невского, организатора и вдохновителя всего этого безобразия!
Я набрала номер Невского, и он тут же снял трубку.
– Привет, это опять Люся Лютикова.
– Я тебя обыскался! – завопил Невский. – Дома тебя нет, на работе – тоже, ты где вообще шляешься?
– А что такое? – испугалась я. – Есть новости насчет убийства Котика?
– Насчет Котика я ничего не знаю, – отрезал Алексей, – ты мне нужна для одной операции. Ты вроде говорила, что у тебя четверо детей?
– Уже пятеро, – ответила я, поглядывая на Ариадну.
– Быстро это у тебя получается! – восхищенно выдохнул Невский. – Так вот, операция называется «Многодетный папаша». Убежденный холостяк подселяется к женщине с кучей детей. Желательно, чтобы дети были маленькие, капризные и чрезвычайно шумные. Кстати, кто это у тебя там орет?
– Шумные дети, – сказала я и отобрала у Ларика робота, издающего дикие завывания.
– Здорово! Класс! То, что нужно! А сколько им лет?
Я вздохнула:
