Накинув халат, я потащилась в ванную. Непривычно умываться в полноценной ванной комнате с раковиной и стиральной машиной-автоматом. Еще бы: в моей квартире на туалет, совмещенный с сидячей ванной, отводится 1,5 квадратных метра. Никакой, даже самый маленький умывальник туда уже не помещается. Кухне, совмещенной с прихожей, повезло чуть больше – ей выделили 5 метров. И оставшиеся 11 квадратов принадлежат комнате. Я уже привыкла к постоянной тесноте, к тому, что стирать можно только в тазике, а разогревать на сковороде полуфабрикаты надо осторожно, чтобы не испачкать жиром одежду, висящую напротив плиты. Так что в Женькиной двушке общей площадью 45 квадратных метров я чувствую себя просто королевой. Если точнее – королевой-матерью.
– Оля, их по утрам умывают или как?
Если честно, то вчера я была в каком-то сомнамбулическом состоянии. Поэтому из всего, что Женька говорила мне перед отъездом насчет двойняшек, я помню только одно: Ларик должен первым кататься в коляске. Дело в том, что раньше у младенцев было две коляски – у каждого своя. Но недавно одну коляску украли. Женька по неосторожности оставила ее в подъезде на пару минут, а когда вернулась – ее и след простыл. И теперь на прогулке детки ездят в оставшейся коляске по очереди. Пока одного везут, второй топает своими ножками. Так вот, Илларион настаивает, чтобы право «первого раза» принадлежало ему, и поднимает страшный крик, когда оно достается брату. А Макарушка не привередлив: везут – хорошо, нет – еще лучше. Золотой ребенок.
– Что? – В комнату опять заглянула Оля, на этот раз она уже была одета в джинсы и белую кофточку.
– Я спрашиваю, что мама делает с близнецами утром? Умывает?
– Да, и еще попки моет. Они же в памперсах спят.
Хм, как интересно…
– Но ведь под кроватями стоят горшки. Разве они на них не ходят?
– Не всегда, – загадочно ответила девочка и удалилась причесываться.
Просто какое-то утро открытий. Ладно, сейчас сама во всем разберусь. Подхватив детей под мышку, я поволокла их в ванную. Господи, как их мыть, над раковиной, что ли? Какая тут технология?
Я принялась раздевать Макара. В это время оставшийся без присмотра Ларик вышел в коридор и засеменил на кухню. Придерживая одной рукой Макарушку, я бросилась за его братом и водворила беглеца на место.
Мне катастрофически не хватало еще одной пары рук. И как только Женька с ними управляется? Ведь невозможно левой рукой держать одного ребенка, а правой раздевать второго!
– Стой спокойно, – сказала я Ларику. К моему удивлению, он послушался. Ага, они уже понимают человеческую речь! Это значительно упрощает дело.
Наконец одежда снята, памперсы выброшены, а детки помещены в ванную. Мочалка, мыло, горячий душ – всё, мальчишки чистенькие и розовенькие, словно поросятки.
Наскоро вытерев детей, я принялась надевать на них памперсы и ползунки. В ванную заглянул Игорек.
– Тетя Люся, а почему кошку зовут Пайса? – спросил он.
– Тебе это прямо сейчас надо знать? – удивилась я.
– Да.
– Я вчера уже говорила, а ты не слушал, – напомнила я ему.
– Ну расскажи еще раз, расскажи… – принялся канючить мальчишка.
– Ладно, расскажу, если поможешь одеть Макара.
Во многих юго-восточных странах слово «пайса» (ударение на последний слог) означает «деньги». Я назвала так свою кошку, потому что она трехцветная. По нашему русскому поверью трехцветные кошки приносят в дом достаток.
– Значит, твоя кошка приносит деньги? И нам принесет, раз она у нас живет? – обрадовался ребенок.
– Обязательно, – убежденно сказала я.
– Тетя Люся, а что такое критические дни?
Довольно неожиданная смена темы, не правда ли? И как прикажете отвечать? Я решила не рисковать и ограничилась стандартным ответом:
– Потом спросишь у мамы.
– Я уже спрашивал, она сказала, что узнаю, когда вырасту.
– Значит, узнаешь, когда вырастешь, – отрезала я, но, заметив его расстроенную мордашку, добавила: – Ты даже не представляешь себе, Игорек, какой ты счастливый. Я бы все отдала, чтобы вернуться в то время, когда я тоже не знала, что такое критические дни. К сожалению, это невозможно. Эй, ты куда? А завтрак?
Игорь уже надел ботинки и стоял в прихожей с ранцем за спиной.
– Я в школу.
– Как – в школу? Она ведь в половине девятого начинается.
– Нет, сегодня у меня внеклассное чтение, оно в восемь.
– Господи, а поесть? Ладно, сейчас что-нибудь тебе быстренько соберу. Последи пока за близнецами!
Я кинулась на кухню к холодильнику.
– И зачем они детей мучают? В такую рань занятия! Совсем учителя взбесились, – возмущалась я, строгая хлеб с сыром.
– Вообще-то это дополнительные занятия для беженцев, – объяснила мне Оля, заваривая чай. – У нас в школе много чеченцев учится, дагестанцев, даже цыгане есть. Они совсем плохо читают, вот их и натаскивают.
– А Игорьку это зачем?
– А ему просто нравится читать, он книги любит, поэтому ходит за компанию.
Похвальное, конечно, увлечение, я тоже считаю, что хорошая книга – это лучший отдых. Но для меня это именно отдых, вставать ни свет ни заря я бы не стала даже ради Джерома Сэлинджера (а уж на что я его обожаю!). В моей душе шевельнулось нечто, похожее на восхищение.
– На, – я протянула ребенку бутерброды с сыром, – почти гренки. Вот еще яблоко и питьевой йогурт. Съешь на перемене, ладно?
Игорек кивнул.
– Какую книгу вы сейчас читаете?
– «Дядю Федора».
Не знаю такую, совсем отстала от жизни.
– Ну, давай я тебя поцелую. Хороший мальчик.
Я чмокнула его в мягкую щеку, и он умчался.
Я поволокла малышей на кухню, с радостью отметив, что Оля уже накрыла на стол. Прошел всего лишь час, а я уже чувствовала себя выпотрошенной, словно тушка бразильского бройлера. Что же будет дальше? Зато близнецы были бодры и радостно выплевывали каждую вторую ложку йогурта на свои слюнявчики.
– Тетя Люся, а чего ты их все время за собой таскаешь? – спросила девочка, кивая на братьев.
– Ты что! А как же иначе? За ними глаз да глаз нужен!
– Вообще-то иногда мама оставляет их одних в комнате. Они там спокойно играют, и ничего не случается.
– Да? – заинтересовалась я. – Буду знать.
– А Пайсу будем кормить? А Черныша? К нему теперь не подберешься…
Услышав свое имя, Пайса замяукала с удвоенной силой. Вчера бедному животному досталось. Сначала ее потаскал за хвост Игорек. Не успела я ее у него отобрать, как Пайсу принялись трепать близнецы. Вырвавшись из их цепких ручонок, кошка взобралась на шкаф, где на нее набросился хозяйский кот Черныш. Абсолютно черный, короткошерстный и с янтарными глазами котяра стал посягать на ее девичью честь. Тут у Пайсы сдали нервы, и она из ласкового животного превратилась в фурию. Душераздирающе воя, она заехала когтистой лапой Чернышу по носу. Кот позорно бежал на кухню, где спрятался за плитой. Со
