Девочка не понимает, на что смотрит, но он-то, оболтус… Однако сейчас она не решилась этого сделать. Сперва нужно было избавиться от Андрея.
– Ну и чем ты теперь занимаешься? – спросила она его, демонстративно взглянув на часы. – Понимаешь, мы очень спешим. Дай свой телефон, я тебе как-нибудь позвоню.
– Да-да, – заторопился он, записывая номер на клочке бумаги. – Бери, звони когда хочешь… Я сейчас всегда дома.
– Ты не работаешь?
– Нет. Сейчас нет. В том-то и беда. – Он как-то странно замялся, облизал губы и вдруг выпалил: – Маринка, твой муж не согласится одолжить мне денег?
Она остолбенела, не поверив своим ушам. Глупость и наглость – вещи разные, но бывают моменты, когда они сливаются воедино… Но Андрей говорил совершенно серьезно, и казалось, не ждал отказа – вот что было самым удивительным.
– Конечно нет! – воскликнула она, едва опомнившись от изумления. – Ты только за этим меня и нашел? Зря старался!
И, подхватив детей, замерших у лотка с журналами, она потащила их в переход метро. Марина несколько раз оглядывалась, опасаясь, что Андрей последовал за ними. Но его видно не было. Она решила, что после такого прощания он сообразит, что дальнейшие встречи ни к чему. Однако Андрей считал иначе, и это выяснилось очень скоро.
На этот раз он позвонил ей домой. Вечером – когда Василий уже вернулся с работы. Марина была вынуждена говорить очень сдержанно – так, чтобы по ее ответам нельзя было определить даже пол говорившего. Однако муж сразу сообразил, что звонил мужчина. Когда Марина говорила с какой-нибудь из своих немногочисленных подруг, она так не напрягалась.
Андрей признался, что попал в беду. Что он уже обращался ко всем, кого считал своими друзьями. Но никто ему помочь не может. Если и Марина откажется – останется только один выход… Он умолял встретиться – умолял так, что Марина не выдержала и согласилась прийти в назначенное место. После того как она положила трубку, муж ее ударил. Этого не было уже давно. Дети не проболтались, что видели мать с чужим дяденькой, но досталось ей крепко – так, что она стала носить солнечные очки куда раньше, чем этого потребовало переменчивое московское лето.
Но тем не менее на встречу она пришла. Они сидели в парке, на лавочке – совсем как в ту пору, когда только начинали встречаться. Андрей достал из внутреннего кармана куртки пистолет и украдкой показал его Марине:
– Видишь? Все, что осталось от моего бизнеса. Купил, когда были деньги. Думал, что придется защищать свои капиталы. А теперь и защищать нечего. Я так вляпался!
Он рассказал ей все. Долги на нем висели огромные, и судя по его рассказу, отдать их Андрей возможности не имел. Марина чуть не заплакала – и не потому, что испугалась за него. Она умоляла сказать – почему он считает, что расплачиваться должна она? Или ее муж? Неужели Андрей не понимает – она с ним давно в расчете, а Василий… Разве он все эти десять лет не кормил его сына? Разве Андрей когда- нибудь слышал об алиментах? Разве он дал хоть копейку на воспитание Ильи? Почему же он думает, что теперь вправе прийти и потребовать помощи у людей, которым отравил семейную жизнь?
– Да я ведь не требую, – смутился тот. Иногда он снова становился похож на старшеклассника – наивного, неуверенного в себе… Только вот уже не обаятельного. Обаяние бесследно исчезло вместе с юностью. Это был совсем не тот парень, в которого когда-то можно было влюбиться с первого взгляда.
– Ты именно требуешь! Угрожаешь мне оружием!
– Нет, я просто застрелюсь… Только боюсь, они и тогда не оставят тебя в покое…
– Меня?!
И тут выяснилось все. Люди, которые требовали с Андрея долг, считали, что он должен найти возможность расплатиться. Он-де просто не желает напрячься и найти эту возможность. Значит, нужно на него нажать. А нажать можно было только одним способом – воздействовать на его родственные чувства, поскольку угрожать ему самому смысла не было. Убив должника, кредиторы лишились бы объекта, с которого следовало получить деньги.
– У меня всей-то родни – один отец. Только он сейчас в больнице, – признался Андрей. – И вряд ли он оттуда выйдет. Он и сейчас живет на аппарате – печень, знаешь ли… Угрожать ему – бессмысленно. Я бы даже обрадовался, если бы папа больше не мучился. Остаешься ты… И еще Илюшка.
Он впервые назвал по имени сына – и Марине стало так плохо, что она чуть не потеряла сознание. В этом прозвучала такая явная угроза, такой цинизм…
– Откуда… Откуда они узнали о нем? – выдавила она.
– Так все же знали… Все наши ребята знали. Я сам когда-то сказал, что ты ждешь от меня ребенка.
– Так эти типы – еще и твои приятели?!
Оказалось, что она когда-то видела их на дне рождения у Андрея – в тот самый, жаркий, памятный ей день. Она попыталась вспомнить хоть одно лицо и не смогла. Какие-то красные, потные, безликие пятна…
– Я застрелюсь, – отчаянно повторял Андрей. – Если бы это могло помочь!
– Так застрелись! – Она вскочила и схватила сумку: – Застрелись – и они точно ко мне не полезут! Все! Прощай!
Отбежав немного, она обернулась и ткнула в него дрожащим пальцем:
– Ты, сволочь! Попробуй только еще раз позвонить или подойти к моему дому! Василий так тебя отделает, что и стреляться не придется! Мерзавец! Свинья! Прикрылся ребенком! Моим ребенком, ты слышишь! Он не твой, он никакой не твой! Васька ему больше отец, чем ты!
Она убежала, глотая слезы, задыхаясь. Вечером ждала звонка, но Андрей не объявился. Следующие дни тоже прошли спокойно. Но спокойствие было чисто внешним – Марина места себе не находила. Василий велел им уезжать на дачу, а Марина боялась это делать – вдруг Андрей позвонит, нарвется на мужа, и тогда… Что тогда? Иногда ей хотелось все рассказать Василию – тот найдет выход, обязательно найдет… В следующий момент она начинала думать, что не вправе навешивать на мужа свою собственную вину. Ведь что ни говори, а будь Илья его сыном – ничего бы не случилось… Муж безропотно воспитывал мальчишку, ни в чем ему не отказывая. Если кому и доставалось – так это ей одной. Но это было только справедливо.
– …Ты думаешь? – возмущенно спросила Алина. Она давно расхотела спать, тем более что шаги над головой становились все более тревожными и настойчивыми. Василий метался из угла в угол.
Марина ничего не ответила. Помолчав, она заговорила о том, что, приехав с детьми на дачу, она впервые серьезно задумалась об их безопасности. Если Андрей – с его-то безвольностью, с его умением перекладывать проблемы на чужие плечи, в самом деле подставит ее под удар… Что она сможет сделать, чтобы уберечь сына? Чем она владела? Что могла отдать тем людям, которые придут и потребуют деньги в обмен на безопасность Ильи? У нее было единственное имущество, принадлежавшее ей одной. Дача. Половина участка и дома. Ее законная часть наследства.
Именно тогда она впервые поинтересовалась, сколько может стоить дом. Марина сделала это очень осторожно – купила и прочла несколько газет, где содержались объявления по торговле недвижимостью. Обиняками расспрашивала бабу Любу, но толку не добилась. Андрей никак себя не проявлял, муж держался ровно. Он много работал, на дачу приезжал редко. Отношения между супругами были мирными, как никогда раньше. Марина готова была на все, чтобы ему угодить. Иногда ее разговоры с Андреем казались ей кошмаром – сном, который нужно просто забыть, не трепать себе нервы… Однако кошмар снова прорвался в ее явь.
Она уже две недели прожила с детьми на даче. В Москве Марина не побывала ни разу. Все необходимые продукты привозил муж, когда приезжал на машине провести с семьей выходные. Каждый раз, встречая его у калитки и помогая выгружать сумки, Марина пыталась поймать его взгляд. Не случилось ли чего в ее отсутствие? Не сердится ли на нее Василий? Может быть, он все уже знает, но пока предпочитает скрывать? Эти первые минуты после встречи были для нее сущим мучением – муки неизвестности были хуже открытого скандала. Но потом, когда она убеждалась, что муж все еще ничего не знает – как ей становилось легко! Даже страха больше не было – только угрызения совести.
