цветов. Алина подумала тогда, что немногим умершим людям выпадают такие почести, как этому безымянному кроту-сироте.
«Ну а если они нашли Дольфика и решили его похоронить… Они должны были положить его под дерево, рядом с кротом! Правда, мы нигде не увидели следов раскопок. Но чтобы захоронить такую маленькую собаку, много копать не нужно. Дети могли вспомнить, что играли в „могилу“… Если там окажется Дольфик – значит, они в самом деле побывали на даче…»
Она представила себе эту парочку – порывистую, энергичную Катю и спокойного, несколько флегматичного мальчика. Он давно уже забросил детские игры. Сентиментальностью не отличался. Никого не изводил капризами – и немудрено, ведь его-то не избаловали, в отличие от сестры. Марина всегда относилась к нему чуть небрежней, чем к дочери. Совсем чуть-чуть. Все думали, что она больше любит Катю. Истинная причина выяснилась только теперь. Женщина явно боялась, что муж будет ревновать ее к чужому ребенку.
«Я могу допустить, что Илья согласился убежать вместе с сестрой, чтобы найти Дольфика. Могу представить, как он помогал похоронить собаку под деревом. Могу даже понять, что он обиделся на родителей и не желал возвращаться домой. Но чтобы отсутствовать сутки и не дать о себе знать?! Это явно в духе девчонки! Илья тут совершенно ни при чем, на такие выходки он не способен! Почему же он-то до сих пор не дал о себе знать?!»
Глава 14
Магазин открывался во вторник. В принципе все было готово уже к понедельнику, но Надя и Вероника оказались суеверными и не желали начинать дело в тяжелый день. Алина только пожала плечами, услышав об этом – ведь самым тяжелым днем все равно будет день открытия – так какой смысл что-то переносить?
Она ждала этого дня и боялась его. И даже не потому, что для нее это было символом сбывшейся надежды. А также – напоминанием о долгах, которые взял на себя ее отец. Она уверяла себя, что это глупости, но… Больше всего волновалась из-за того, что увидит Эдика.
Он изменился. Сперва она узнала фотоаппарат в его руках – прежний или просто очень похожий на прежний «Никон». Потом – улыбку. Она тоже была похожа на прежнюю, во всяком случае девушка попыталась себя в этом убедить. А вот глаза изменились. Раньше они напоминали ей искрящееся, голубое южное море. В них было что-то радостное, безмятежное, легкое. Во-первых, теперь изменился их цвет. Они стали почти серыми и больше не искрились. А во-вторых – он сразу их отвел, как только увидел Алину.
В зале было тесно и душно – народу набилось, как на распродажу, да в сущности, тут и была распродажа. Небольшая речь Нади, шампанское, памятные подарки – вешалки с названием магазина. Кто знает, были ли нужны покупателям эти вешалки? Но расхватали их в одни миг.
Алина держалась скромно, речей не произносила, шампанское едва попробовала. Она знала, что Эдик не спускает с нее глаз, хотя стоило ей на него взглянуть – оказывалось, что он смотрит куда-то в сторону. Наконец они оказались рядом – за вешалкой с верхней одеждой.
– Привет.
– Привет, – отозвалась она. В руке Алина все еще держала нетронутый стакан с шампанским. Шампанское успело нагреться, и теперь было теплее ее ладони. – Давно тебя не видела…
– Пять лет.
«Четыре года», – подумала она, продолжая следить за Надей. Та сегодня была в ударе и выглядела намного моложе своих лет. А сколько ей было на самом деле? Когда женщина уставала, то ей можно было дать все пятьдесят.
– Это здорово, что ты работаешь по специальности, – продолжал Эдик. – Теперь многие занимаются черт-те чем.
– Это верно, – Алина по-прежнему на него не смотрела. – Мне повезло.
– Я думаю, дела у вас пойдут хорошо, – продолжал тот. Голос был ужасно ненатуральный – как будто он пытался проверить ее на прочность и при этом не был уверен в самом себе. – Замечательное название, да и витрины оформлены классно… Цены подходящие.
– Да.
Они помолчали. Алина уговаривала себя, что к этой встрече стоит отнестись как можно проще. Что ни в коем случае не нужно задавать никаких вопросов. Ее не должно интересовать, чем он занимается, где и с кем живет. Она сдержалась и ни о чем не спросила.
Зато не выдержал он – и когда Эдик спросил, чем она занималась все эти годы, ее окатила неожиданно горячая волна. «Ему это интересно? Господи! Какая же я дура, что так волнуюсь!»
– Да ничем особенным, – ответила она. – Работала, где придется. В общем-то – по профессии. А ты?
– Да и я тоже.
Она наконец на него посмотрела. Вблизи Эдик выглядел не лучшим образом. Он был ровесником ее сестры, а выглядел примерно так же – если не намного старше. Марину успело состарить постоянное нервное напряжение. А что – его?
«Он пьет, – поняла Алина, заметив мешки под глазами, складки у губ, серый цвет кожи. – Живет один. Головой ручаюсь – один. Так не выглядит женатый мужчина, за которым следит супруга».
– Может, посидим где-нибудь, когда все кончится? – спросил Эдик. Алина успела заметить, что он усердно налегал на даровое шампанское. Упрекать его за это не стоило – все угощались очень охотно. Но раньше он не набрасывался на алкоголь с такой жадностью.
– Не знаю, – отрывисто ответила она.
– Понятно. Ждет муж или дети?
Он произнес это так странно – почти издевательски, что Алина не выдержала.
– Нет у меня ни мужа, ни детей. Ни свободного времени для тебя!
Она выпалила это так, что у него не могло остаться никаких сомнений – все, что случилось когда-то, еще живо. Женщина, забывшая давнее приключение, не может так говорить. Едва Алина услышала свой голос, как тут же пожалела об этом. Но Эдик отреагировал странно. Он смутился.
Вечером, после закрытия магазина, они сидели в кафе. Это было грязноватое заведение, с громкой музыкой, подсохшими под пластиковыми колпаками бутербродами. Оно не имело ничего общего с рестораном, где они впервые по-настоящему разговорились. «Да и мы непохожи на тех, прежних», – подумала Алина. Эдик в самом деле сильно изменился. Она уже ничуть не сомневалась, что он пьет. Когда они у стойки делали заказы, тот спросил бутылку водки. Алина шепнула ему через плечо, что пить не будет, но тот будто не услышал. Сама она попросила бокал красного сухого вина. Особого выбора в этом кафе не было, и вино, как и следовало ожидать, оказалось отвратительным. Девушка к нему не прикасалась.
– Значит, ты не замужем? – повторил он, ополовинив бутылку. Пока Эдик не выпил, он почти не разговаривал.
– Да и ты, как я вижу, не женат, – спокойно заметила она.
Эдик подумал и кивнул. Сказал, что это трудный вопрос. Когда живешь с женщиной, на которой не собираешься жениться, – значит, ты не женат. Но если живешь с ней уже года три – тогда что же это значит?
Алина усмехнулась:
– Значит, что она до сих пор тебя не уговорила.
Он странно на нее взглянул. Алина поправилась:
– Или она не хочет за тебя замуж.
– А ты бы пошла?
Она ответила быстро и отрицательно. За такого Эдика она бы не вышла никогда. В этом она даже не сомневалась. Ей было стыдно – четыре года она вспоминала о нем, как о чем-то недозволенном. О чем-то, на что она не имеет права… И вот оказывается, что она вовсе не хочет иметь на этого человека никаких прав. Четыре года она жила с химерой.
Они просидели за столиком еще час. Алина даже не пыталась отыскать в этом человеке следы того, кого она когда-то любила. Говорил только он – много, непоследовательно, довольно зло и откровенно. Она его почти не слушала. С каждой минутой Алина убеждалась – она ошиблась. Не о нем она помнила столько лет, не его собиралась вечно вспоминать, как свою первую любовь. Этот фотограф-пропойца не имел
