ничего общего с тем человеком.
Она думала совсем о другом. Кончался вторник, а дети… Они все еще не объявились. И это было по- настоящему страшно. Тем более страшно, что Марина продолжала упорствовать, чтобы не обращаться в милицию. А ведь их не было уже четыре дня. Маленькие дети – семь лет и десять. Алине иногда начинало казаться, что сестра потихоньку, незаметно для окружающих сошла с ума.
Она звонила сестре, каждый раз надеясь – та сообщит ей хорошие новости. Но Марина держалась так, будто ей было безразлично, что делается на свете. Супругов еще раз вызывали в милицию. Теперь в основном говорили о пистолете.
Оружие оказалось бесхозным. Оно не находилось в розыске, из него, насколько было известно, никого не убивали. Это был просто разряженный пистолет, без биографии, без прошлого. Но Марина тем не менее продолжала утверждать, что никогда прежде этого оружия не видела.
Алину к следователю пока не вызывали. Она ждала этого каждый день, но впустую. Это ожидание помогало ей меньше бояться встречи с Эдиком. И вот теперь она была совершенно спокойна.
– Ты какая-то странная! – сказал он. Глаза у него стали совсем стеклянные. Выпитое не шло ему на пользу. – Случилось что-то?
– Семейные неприятности, – привычно ответила Алина.
– А я могу помочь?
Девушка взглянула на него и вдруг рассмеялась:
– Ты?! С ума сошел?
Он тоже улыбался, хотя не совсем понимал, что тут веселого. Просто за компанию – совсем как прежде. И ей неожиданно стало легче. Не все изменилось до неузнаваемости. И в этом человеке тоже осталась часть того, кого она когда-то любила. Ей вспомнилась сестра, ее неудачная первая любовь… Может быть, Марина тоже сумела увидеть в Андрее следы того милого парня, который был так очарователен на старой фотографии? И отсюда пошли все беды?
– Ну почему с ума сошел, – Эдик продолжал оптимистичную тему, но уже начинал тревожиться. – Я могу помочь. Я хочу помочь. Разве тут есть что-то смешное?
Он был совершенно пьян – Алина видела это и боялась, что ей не удастся от него избавиться. Она прикинула, сколько отсюда езды до дома. Она попадет туда не раньше чем в девять часов вечера. Позвонит сестре.
И… Что? Опять услышит полумертвый голос, который говорит, что дети не вернулись, новостей нету? Это было бы ужасно. Родители все еще держались, Марине удалось их убедить не обращаться в милицию. Сестра поддерживала в них веру, что дети просто заигрались в месть, плохо представляют себе, что творится дома… Но вряд ли сама верила в такой простой исход.
– Так я могу помочь? – добивался Эдик.
Алина внимательно на него взглянула. Да не так уж он и пьян. Просто человек чуть-чуть не в себе, а это со всяким бывает.
– У тебя еще есть машина? – спросила она.
Эдик немедленно завелся. Машина у него была, правда, другой марки, ту он когда-то разбил и продал – ремонт был не по карману.
– Отвезу, куда хочешь! – азартно выкрикнул он. На них уже начинали оглядываться.
– А за город? – испытывала его девушка. Ее охватило какое-то странное буйное веселье. Чем хуже, тем лучше. А если точнее – то куда уж хуже… Он не сможет вести машину в таком состоянии. Одно из двух – или его зацапает патруль и он лишится прав, или они врежутся в грузовик или в иномарку. Но ему было море по колено:
– Да хоть за границу!
Она встала, щелкнула пудреницей:
– Тогда пей кофе и поехали. Вот твоя чашка.
Он залпом ее опустошил. Кофе был заказан час назад и давно успел остыть. Наверняка теперь это была жуткая бурда, как все, изготовленное в этой забегаловке, но напиток произвел неожиданное действие. Эдлик казался почти трезвым и заговорил куда спокойнее.
– Мне торопиться некуда, кто меня ждет? Поехали, куда скажешь.
– А твоя подруга? – невнимательно спросила она, продолжая разглядывать свое лицо в зеркальце. Алина была довольна собой. Сегодня утром, собираясь на открытие магазина (точнее, на встречу с бывшим возлюбленным), она наложила самый изысканный макияж, какой только могла себе представить. И даже теперь, в восемь вечера, он смотрелся прекрасно.
– А что моя подруга? – храбрился Эдик. – У нее своя жизнь. Едем.
Правда, когда он узнал, куда придется ехать, сразу приуныл. Алина посматривала на него и украдкой улыбалась. Ненадолго же его хватило! Впрочем, его и в первый раз хватило ненадолго. Однако подмосковный поселок – это не курорт в Крыму. Тут так просто не отвертишься. Слишком близкое расстояние.
– Я не знаю дороги! – уныло сказал Эдик.
Алина успокоила его – она-то дорогу знала отлично. Ей много раз приходилось ездить на дачу из разных точек Москвы. На миг ее охватила жалость – ну что она мучает этого несчастного типа, который, в сущности, совсем перед ней не виноват? Отпустить бы его с богом, пусть убирается к своей подружке, у которой своя жизнь… Но они уже покинули пределы кольцевой автодороги.
О ребенке она рассказала ему, когда они почти подъезжали к поселку. Тут не было ни чувства мести, ни желания исповедаться, получить ответную порцию жалости. Она просто сообщила ему этот факт, когда он посетовал, что детей у него нет, а хотелось бы… Алина изумилась и, почти помимо своей воли, сказала ему все. Хватило нескольких слов – простых и страшных. Во всяком случае, он перепугался.
Эдик резко тормознул. Машину снесло к краю шоссе, и они почти завалились в кювет. Как на грех, впереди виднелось дерево с повешенным на нижний сук увядшим венком. Кто-то здесь разбился – и не так давно, памятника поставить еще не успели.
– Осторожнее, – растерянно сказала она, хотя машина уже стояла.
Эдик повернулся:
– У тебя был ребенок?!
– Ну и что? – поежилась девушка. – Как будто ты его хотел!
– Я же не знал! Ты избавилась от него?
– Избавилась, – бросила она, отворачиваясь и глядя в окно. – Пыталась тебе дозвониться, но ты съехал с прежней квартиры, а другого телефона у меня не было. И твоя хозяйка сказала, что тебе постоянно звонят бабы, которых ты бросил. Я подумала – раз уж я одна из всех – что тут церемониться?
Она говорила совсем не то, что хотела сказать. И не то, что чувствовала. А он молчал. Алина поглядела на него. Он сидел очень бледный и пытался свинтить крышку с бутылки. В бутылке, по счастью, была всего-навсего минеральная вода. Она отняла у него бутылочку:
– Дай, я сама.
Эдик напился, облив при этом грудь. Вытер мокрый рот и запальчиво продолжал упрекать ее, что она не имела права так поступать, что человека все равно можно найти, что он совсем не прятался – просто пришлось переехать…
Алина молчала. Молчала так красноречиво, что он в конце концов умолк. Наконец она сказала:
– Я ведь тоже не пряталась. Еще некоторое время пожила у родителей. И мой телефон ты, как выяснилось, не потерял. Мог тогда позвонить. Хотя бы привет передать.
Эдик не ответил.
– Кстати, почему ты вдруг позвонил сейчас? Только потому, что мы должны были встретиться?
Он попросил не ехидничать. Она, дескать, всегда этим отличалась – удивительным ехидством. Позвонил потому, что вспомнил. Ну верно, когда-то он повел себя не совсем порядочно. Это что – повод теперь его упрекать?
– Ладно, поехали, – нервно сказала она. Разговор заходил в тупик. Алина чувствовала, что стоит коснуться волнующей темы, как Эдик тут же пытается прикрыться каким-то щитом. А если так – какой может получиться разговор?
– Куда мы едем-то? – спросил он, выезжая на дорогу. Голос повеселел – Эдик обрадовался, что они
