затрепетали, а уголки губ опустились книзу, придав лицу холодное, чуть презрительное выражение. Гена даже немного опешил, а Зоя, прыснув от смеха и став привычной ему Зойкой, сказала:
– Так выглядит хозяйка ситуации?
– Ну, примерно, – сказал со смущением и каким-то новым чувством скрытого уважения ее приятель.
Ровно в четырнадцать часов в небольшой зал ресторана «Шишки» неторопливой походкой вошел крупный мужчина лет сорока пяти. Он был одет в бежевые брюки, над которыми нависал плотный живот, и светлый пуловер тонкой шерсти. В руках – маленькая сумочка-борсетка, ключи от машины с брелоком сигнализации. Его модно стриженные волосы блестели свежим лаком и совсем не гармонировали с широким «рязанским» лицом: боксерский нос сильно приплюснут, губы как два больших пельменя – под стать расплывшемуся носу, лоб прорезан двумя глубокими морщинами. На густую бровь тонкой змейкой наползал шрам, рассекая ее надвое.
Человек подошел к стойке бара, попросил стакан воды и огляделся. Его взгляд скользнул по шумной компании мужчин, сидевших в центре зала и с упоением расправлявшихся с многочисленными блюдами, – они не вызвали в нем интереса. Одновременно он отметил две молодые пары: одна сидела в самом темном углу за бутылкой вина, вторая пила чай за противоположным столиком, рядом с пустовавшей в это время сценой. Эти двое тихо о чем-то переговаривались и поглядывали на него. В них он безошибочно определил звонивших ему людей, но подходить медлил – вновь повернулся к бармену, что-то с ним обсудил и только затем неспешно направился к столику, покручивая на пальце ключи от машины.
Зоя и Гена видели, как он подъехал на темной иномарке, за рулем которой сидел сам, и оставил ее на небольшой парковочной площадке у ресторана. Мужчина двигался к их столику, и Гена прошептал:
– Видимо, это он, и, судя по всему, один. Все идет по плану.
– Да уж… Такому и охрана не нужна, он сам залог собственной безопасности! Ты только посмотри, натуральный бандюк! – ответила Зоя и обернулась к мужчине, безотчетным движением поправив парик и приветливо улыбаясь.
Человек остановился в полуметре от их столика.
– С вами я разговаривал по телефону? – спросил он, и ребята узнали низкий баритон и окающий говор, который они слышали некоторое время назад.
– Вы Сергей Вячеславович? – продолжая улыбаться, уточнила Зоя. Она вся была как натянутая струна, но ощущал это только Геннадий.
– А вы Нина Журавлева? – Он приподнял свою густую бровь со шрамом; в глазах его заплясали веселые искры.
– Присаживайтесь, – пригласил Гена и отодвинул один из стульев.
– Я вас слушаю. Только сначала скажите, кто вы.
Зоя достала из кармана своей кофточки адвокатское удостоверение, состряпанное Снегирем, и протянула Иванову. Тот внимательно посмотрел на него со всех сторон, покрутил в руках и, не возвращая ей, повторил:
– Так кто вы?
– Вы же видели. – Она потянулась за своей липовой «корочкой», но Иванов быстрым движением отдернул руку.
– Хм! – Он хитро сощурился. – Журавлева Нина Львовна, во-первых, мертва. А во-вторых, даже если бы она была жива, то не могла бы быть адвокатом. Потому что нотариусам запрещено заниматься подобного рода деятельностью, – с усмешкой заявил Иванов и вернул ей ксиву.
Зоя ничуть не смутилась, взяла свой документ и спокойно сказала:
– Я выступаю от ее имени. И от имени Легостаева.
– Уж не та ли ты крошка, которую подозревают в ее убийстве? – спросил Иванов, пристально глядя на девушку и продолжая кривиться в ухмылке.
– Я вижу, вы хорошо осведомлены обо всем, что связано с Легостаевым и его семьей. – Зоя была сама учтивость, сама холодность, сама любезность; четко играя свою роль, она смотрела на Иванова несколько свысока и снисходительно. Гена даже испугался, не переборщил ли он с наставлениями и не переигрывает ли его подруга. Иванов же довольно добродушно и по-свойски заявил:
– Ну… Знаете ли, за его судьбой сейчас не следит разве что ленивый… Мы же тут все, так сказать, одного круга… одного поля ягоды. А насчет тебя догадаться было несложно: я видел твою фотографию в газете. И кто еще мог воспользоваться именем Нины?
– Да, в ее убийстве подозревают именно меня. Я ее племянница, – невозмутимо подтвердила Зоя догадку Сергея Вячеславовича и высокомерно задрала подбородок. – И фамилия моя тоже Журавлева, как вы теперь понимаете. Зовут меня Зоя.
Иванов как-то по-новому посмотрел на девушку, сидевшую перед ним. Он видел перед собой деловую, решительную ловкачку, которой удалось скрыться от милиции. «А она не так проста», – подумал делец.
– Ну а вы, молодой человек? – повернулся он к сопровождавшему ее парню.
– Это мой товарищ, Геннадий, – ответила за него Зоя. – Он здесь для моей безопасности.
– Вы сказали, что виделись с Андреем… – приступил к делу Иванов, косясь на Гену.
– Да, мы только что из Архангельска, были у него в СИЗО, – подтвердила Зоя, подлив себе чаю и отправляя в рот маленький кусочек сырного пирога. – Хотите? – Она кивнула на чайник.
– Нет, крошка, благодарю. Мне сейчас принесут обед. По вашей милости пришлось отказаться от мероприятия, где был запланирован шикарный стол. Я на него с самого утра берег аппетит. Так как же вам удалось попасть к Легостаеву, – вернулся он к теме разговора, – уж не по этому ли удостоверению?
– Именно, – кивнула Зоя. Геннадий пока помалкивал.
– Ловко! Как только такое могло в голову прийти! – коротко хохотнул Иванов. – Ну и как он там?
– Плохо. Поэтому мы и попросили вас о встрече.
– Я понял.
В этот момент появилась официантка, начавшая накрывать на стол для Иванова. Беседа умолкла. Все следили за тем, как девушка подает закуски. Когда она удалилась, Иванов сказал:
– С вашего позволения, – и приступил к обеду. – Выкладывайте, что у вас…
Он был полностью поглощен едой, и Зоя подумала, что вряд ли он сможет адекватно реагировать на ее слова.
– Вы покушайте сначала. Мы-то сыты, а как известно – голодный сытого не разумеет, – с сомнением протянула она, представив себе, как он поперхнется всеми этими деликатесами, увидев ее алмаз.
– Мугу, – буркнул полным ртом Иванов.
Она с некоторым отвращением наблюдала за тем, как без разбору он отправляет в свой огромный рот розовую семгу, салат из тигровых креветок, свежие помидоры, свиной балык, паштет из гусиной печенки, запивая все это огромным количеством пива; как чавкают его губы-пельмени, как ходят, перемалывая пищу, его широкие челюсти, как летят из-под его татуированных пальцев на белоснежную скатерть крошки белого хлеба.
Ел Иванов с величайшим аппетитом и очень быстро. Через пять минут его тарелки уже опустели, и он благостно откинулся на спинку стула в ожидании горячего. Подскочила официантка, спросила, подавать ли омаров. Иванов сделал ей знак повременить пока и вернулся к разговору.
– Вот теперь мне хорошо и уже не так обидно, что пропустил халявный обед, – рассмеялся он, расплывшись на стуле. – Ну-с, молодые люди, приступим? Что-то вы там заикались про месторождения, если я не ослышался?
Зоя коротко переглянулась с Геннадием и решилась:
– Легостаев предлагает вам сделку: он передает вам все права на свои участки в обмен на ваши услуги по его освобождению. Он хочет выйти на волю и чтоб дело его было полностью закрыто!
Выдерживая пристойную паузу, Иванов снова взялся за пиво.
Вот оно, думал он, наконец-то! Наконец-то его усилия увенчались успехом! И этот выскочка Легостаев сам предлагает ему то, чего он давно добивался. Он понял это, как только услышал сегодня в телефоне дрожащий голосок этой крошки, которую уж никак не ожидал увидеть в качестве его посланницы. Впрочем, он всегда рано или поздно получал то, что хотел.
Возможно, если бы Зоя и Гена умели читать мысли, то дальнейший ход разговора принял бы иной оборот. Но к сожалению, мысли читать еще никто не научился, а искусством скрывать свои эмоции за
