оценивать все с точки зрения вечности, то... разумеется, какие-то там сорок-пятьдесят минут – это... даже не миг... Хотя... с другой стороны... по меркам смертного человека, за это время можно так Ихтиандра накормить, что...
– Да я его особенно не кормил, – не дал прозвучать окончанию этой интригующей посылки Михаил Альбертович.
– Да? – в упор, но с очень вежливой улыбкой посмотрел на него Соколовский. – А... где же вы тогда были... все это время? Если, конечно, не секрет.
– На улице.
– На улице? А... зачем?
– Ни за чем... – пожав плечами, спокойно ответил Бутко. – Просто. Воздухом дышал. – Он немного помедлил. – ...Парижским воздухом. Напоследок... Когда это... еще повторится. Да... Вячеслав Михалыч?
– Ну... как сказал бы наш уважаемый Василь Иваныч... шакён э ляртизан дё са фортюн[78], – с уже гораздо более непринужденной улыбкой развел руками Вячеслав Михалыч и после паузы добавил: – Ну что... надышались?
– Надышался.
– Тогда... он и ва?[79] На иммигрейшн?[80]
– Он и ва.
Через минуту они подошли к кабинке паспортного контроля, помеченной указателем «для лиц с дипломатическими паспортами». Дальше провожающим хода не было.
– Ну что... – Бутко по очереди перевел взгляд со старшего провожающего на младшего и обратно. – В далекий край... товарищ улетает.
– В родимый, – поправил его провожающий старший. – В родимый край. Одиссей возвращается... на свою Итаку.
– Возвращается. Пенелопа, правда, здесь остается.
– Хе, Пенелопа! Да она себя, при случае, будет нужда, и непорочной девой Марией, не моргнув глазом, наречет. Но мы-то знаем, какая она Пенелопа. Цирцея она, Цирцея. А про таких великий Данте что сказал? – бритый череп повернулся налево и вопросительно посмотрел на младшего провожающего.
– Они не стоят слов, взглянул, и мимо, – недолго думая, четко доложил вопрошаемый.
– Точно, – подтвердил его шеф. – Так что с Цирцеями надо расставаться. И чем быстрей, тем лучше.
– Навсегда? – уточнил основной адресат его напутствия.
– Навсегда.
– А как же... перспективы ее последующего приезда?
– Э, мил-человек, это она к тебе уже не Цирцеей приедет. Там она уже под нашу дудку плясать будет. Во всяком случае... должна. И имя мы ей тогда уже совсем другое дадим. Может быть, менее загадочное и звучное. Но... уже более соответствующее ее новому... общественно-политическому статусу. Вот так. – Соколовский вздохнул. – Ну что ж, как говорится, длинные проводы – долгие слезы. А еще ведь надо время, чтобы в «Дьюти фри»[81] чего-нибудь на дорожку прихватить. Местного разлива. Да?
Момент расставания был хоть и не холодным, с улыбками и традиционными напутственными словами, но достаточно сдержанным. Обменявшись с отъезжающим крепкими рукопожатиями, оба остающихся товарища сопроводили взглядом прохождение им паспортного контроля и, еще раз махнув рукой на прощанье, дружно повернулись на выход.
– Ну что... Олег Вадимыч? – став на лесенку эскалатора, идущего вниз, на нулевой уровень, спросил бритоголовый шеф, полуобернувшись к последовавшему за ним подчиненному. – Какие ощущения? Одно дельце как бы... немножко... можно сказать, сварганили. Нет?
– Ну... – протянул подчиненный, – похоже, что да. Во всяком случае, мы всё, что могли, сделали. Одиссей возвращается. Теперь... товарищи в «лесу» должны поработать.
– Должны, должны. Но нам, дорогой товарищ, на лаврах тоже почивать рановато. У нас ведь с тобой на повестке дня еще одна головная боль, – подняв вверх правую бровь, многозначительно посмотрел на него шеф.
– Да, – согласился Иванов и добавил: – Как минимум.
– Очень существенное дополнение, – кивнул Соколовский и легким движением спрыгнул с уходящей под землю ленты эскалатора на твердую почву перрона.
Через пять минут они уже сидели в сверкающем своими обтекаемыми формами поезде скоростного метрополитена, уносящем их назад, в славный город Париж, постепенно становящийся для всего лишь пару недель назад прибывшего в него резидента каким-то уже очень близким, и даже, можно сказать, своим.
Примечания
1
О Боже! Пятнадцать минут восьмого (фр.).
2
Моя милая (фр.).
3
Игнатий Лойола – основатель ордена иезуитов и соответствующей системы воспитания, цель которой – превращение человека в послушное орудие церкви.
4
Джироламо Савонарола – флорентийский религиозно-политический деятель, отличавшийся своей нетерпимостью и обличительным нравом.
5
Пракситель – легендарный греческий ваятель, нач. IV века до н. э.
6
Антонио Канова (1757—1822) – знаменитый итальянский скульптор, представитель классицизма.
7
«Мандарин-Ориентал» – самый дорогой отель Нью-Йорка, стоимость номера свыше 10 000 долларов в сутки.
8
Квинс – один из наиболее бедных и грязных районов Нью-Йорка.
9
Сдох (фр.).
10
Юл Бриннер – американский киноактер.
11
КИ – Краснознаменный Институт КГБ СССР, ныне Академия Службы внешней разведки.
12
Пятнадцатое управление КГБ СССР.
13
Der Kopf (нем.) – голова.
14
Vaut bien les chandelles – вполне стоит свеч (фр.).
15
Куала-Лумпур – столица Малайзии.
16
«La Commedia Divina» – «Божественная комедия», основное произведение Данте Алигьери (ит.).
17
