море, кто указал вам дорогу? И еще — не было ли на судне вашем женщин, похожих на меня?
Что-то сказала в ответ амазонка, а что — не поняли ни Арет, ни Медон. Речь ее была как стук камней, летящих с горной кручи. Но Калипсо ответила ей так же — и слова ее просыпались щелчками незнакомых звуков.
В это время на палубу выбрались дети, им надоело сидеть в затхлой тьме. Скосила на них глаза амазонка, скривила губы и что-то сказала, как плюнула. Выпрямилась Калипсо гневно и отошла в сторону.
— Обидное, небось, услышала… — начал было Арет, но не успел закончить, как замер, вытаращив глаза и раскрыв небогатый зубами рот.
Калипсо нагнулась стремительно и, меч подобрав, рядом с ними вдруг оказалась. Короткий замах, и в грудь амазонки вонзила его. Вскрикнуть та не успела, как все было кончено.
— Теперь можно и в воду, — спокойно нимфа сказала и меч опустила.
Переглянулись Медон и Арет.
— Оставила бы ее нам на забаву, а добить могла уже после! — недовольно пробормотал старый воин.
Калипсо нагнулась и быстрым движением задрала мертвой амазонке короткую тунику, что была под латами. Глазам мужчин предстало… Да ничего не предстало!
— Вот те на! — изумился Арет. — Где же причинное место? Даже волос не видать!
Не отвечая, Калипсо вернулась к башне и увела детей вниз.
— Слышал я много историй о девах, что избегают мужчин, — задумчиво сказал Медон базилею после того, как они с Аретом сбросили убитую в воду. — Но чтобы они так ненавидели нас!..
— Боги, наверно, лишили их естества в наказание, — предположил Арет.
Одиссей ничего не сказал, а только усмехнулся. Корабль между тем шел в открытое море, только с каждым мигом все реже и реже из-за кормы раздавалось шлепанье лопастей о воду. Вскоре мельница, что приводила его в движение, остановила свое вращение. Сколько ни дергал Филотий за рычаги, ничего не добился.
Наверх поднялась Калипсо. Выслушав сетования кормчего, снова разглядывала еле заметные знаки на коробе, из которого торчали рычаги. «Возможно, их надо двигать совместно, а не порознь», — бормотала она еле слышно.
— Жаль, не подобрали мы весла с разбитого корабля, — сказал базилей.
— Парой весел такую махину с места не сдвинешь, — сердито ответил Филотий. — А если и сдвинем, еще двадцать лет добираться тебе до Итаки!
— Старый я стал, добрый, — сообщил Одиссей рядом стоящей Калипсо. — Кто бы посмел раньше так со мной говорить! Побить тебя, что ли, Филотий?
Ощерился кормчий в улыбке.
— Да мы тебя добрым всегда знали, царь! За то и любили, что зря никого не, обидишь. Хотя, если спросить о том женихов…
Рассмеялся базилей добродушно, потрепал Филотия по плечу и сказал подошедшему Медону:
— Вот так со мною шутит рок — идешь навстречу судьбе, а нарываешься на злых баб!
— Так это и есть судьба наша, базилей, на них нарываться, — стоически ответил Медон. — Но скажет ли прекрасная Калипсо, кто гонит нас, как зайцев на охоте?
— У всех есть враги, — сказала Калипсо. — Злопамятство иных не знает меры.
Медон огладил свою бороду и, глядя в сторону, негромко продолжил:
— Мне показалось, что у тех, от кого мы с острова твоего бежали, тоже был некий изъян.
— Тебе не показалось, — ответила нимфа, — с ними вы тоже не нашли бы отдохновения.
— Я не о том, что между ног, а выше, — чуть ли не шепотом сказал Медон. У твой изменницы- служанки я не увидел на животе…
Нахмурился базилей, слышавший их разговор. Взгляд Калипсо был долог и тяжел, но во взоре собеседника увидела она лишь недоумение. Она прошла к носу корабля и подозвала кивком Медона.
— Не знала я, что такая малость привлечет твое внимание, — голос Калипсо был спокоен, — но раз тебя это волнует, скажу — ты прав, ни у кого из них ты не найдешь пупка.
Медон задумчиво посмотрел вдаль.
— Что это означает? — спросил он, не глядя на нимфу. — Знак того, что они не людьми были рождены? И, не сочти за обиду, подобна ли ты им? Хотя твои дети — свидетельство в пользу обратного.
Вздохнула Калипсо:
— Твое любопытство не знает предела. Детей своих я выносила и родила, у них ты все обнаружишь на месте.
— Да, да, — невпопад ответил Медон. — Прости, что докучаю праздными вопросами. Но кажется мне, что скоро у нас в гостях будет много дев беспупочных.
И с этими словами он указал пальцем вперед. Взглянула Калипсо и побледнела — вдали показался корабль, во всем похожий на тот, что они потопили. Тут подошли Арет и Полит, с доспехами, снятыми с амазонок, и тоже увидели судно.
Услышав о новой напасти, велел базилей всем собраться в башне.
— Запремся внутри, а сквозь бойницы достанем того, кто близко подойдет, предложил Арет.
Покачал головой базилей:
— А если не подойдет никто? Привяжут канатом и за собой уведут в угодное им место, а там выкурят, как диких пчел.
Арет повернулся к прорези, прищурился.
— Ждать недолго, — сказал он.
В это время Калипсо лихорадочно терла краем туники надписи на коробе с рычагами, пытаясь прочесть стертые знаки.
— Вот разве что так? — спросила она сама себя и одновременно сдвинула друг к другу рычаги, что были посередке.
Протяжный скрип донесся с палубы. Припали к бойницам Одиссей и Арет, за их спинами засуетились Медон и Полит. Увидели они, как ровная линия возникла между башней и носом, расширилась зевом. Откинулись на обе стороны створки, и поднялась наверх рама баллисты. Метнулись на палубу все, рискуя свалиться в щели меж рамой и палубой. Вдоль опорных балок метательной машины тянулись полосы металла с круглыми прорезями, в которых, словно яйца, сидели круглые камни, каждый с голову мудреца. Сама машина опиралась на подставку, которую можно было разворачивать.
— Десятка три камней наберется! — радостно вскричал Арет. — Если хоть треть попадет в цель, ущерб нанесет немалый.
С этими словами он подергал передний край рамы, которая от его рывка внезапно переломилась пополам и, вздыбившись, просела концами в соразмерные щели, образовав упорную перекладину.
— Медон, подноси камни, — распорядился базилей. — Арет и Полит — к вороту. Я буду нацеливать, если удастся.
С этими словами он взялся за край рамы и налег на подставку. Омерзительно взвизгнул ржавый металл, и баллиста немного провернулась вокруг своей оси.
— Сойдет! — бодро крикнул словно помолодевший Одиссей. — Взводи ложку!
Дружно ухватившись за ручки ворота каждый со своей стороны, Арет и Полит закрутили его, со скрипом пошел наматываться канат, оттягивая ложку. Два оборота успел сделать ворот, сближая концы блестящих будто начищенное серебро полудуг, как лопнул канат, прогнивший от времени. Сухо щелкнула ложка, Медон от неожиданности выронил камень себе на ногу и взвыл от боли.
Слова, которыми Арет покрыл все, что успел перечислить, пока не выдохся, напугали Полита больше, чем неудача с баллистой. Он был уверен, что такая же брань не далее как вчера вызвала неудовольствие богов, и оно сразу же проявилось в гибели их «Арейона», а нынче клубящиеся тучи над темнеющим морем тоже ничего доброго не сулили.
Калипсо, стоявшая в дверях башни, нахмурилась. Бросив короткий взгляд на корабль, который был уже в пяти или шести десятках стадий от «Харраба», вернулась к месту управления и снова взялась за
