сломали. Наставник Линь, заметив, что Верт ко мне благоволит, тоже подобрел и даже пару раз снисходил до разговоров.
Этим вечером я увидел его оживленным, даже радостным. Он приветливо кивнул мне, а потом сказал, что задержка обернулась ему во благо, и его приемная дочь наконец-то прибыла в замок. Издалека я разглядел крупную девушку, непохожую на чинку. Линь представил ее господину Верту, а потом они удалились.
Немного погодя я увидел их в коридоре близ трапезной. Время было позднее, почти все уже спали, набираясь сил для завтрашнего вразумления непокорных. Девушка оживленно разговаривала с наставником, а когда я проходил мимо, глянула мельком и встала, как на стену наткнулась.
Я тоже остановился. Девушка схватила наставника за руку и что-то шепнула ему. Линь покачал головой и рассмеялся. Она топнула ногой.
— Не сочти за глупую шутку, Тар, — обратился ко мне наставник. — Моя неразумная дочь Чопара уверяет, что знакома с тобой. Можно ли мне посмотреть на твое левое запястье?
До меня еще не успела дойти нелепость его просьбы, а он шагнул вперед и задрал холщовый рукав одеяния. На моем запястье до сих были заметны белые рубцы от шипов строгой перчатки.
Рука Линя задрожала, он выпустил мою ладонь и сказал дрожащим голосом:
— Не отвечай мне, если на то нет твоей воли. Но во имя справедливого Неба, не ты ли был восприемником последнего дыхания Того, чье имя я не могу назвать?
Вспомнил! Так вот почему густые черные волосы девушки мне так знакомы!
— Ты здесь для того, чтобы убить меня, Чопара? — спросил я, отступая назад.
— Мы здесь для того, чтобы служить тебе! — глухим и низким голосом произнес наставник Линь.
И с этими словами он вдруг рухнул на колени передо мной, припав головой к моим ногам. Я растерянно посмотрел на Чопару, но обнаружил, что и она тоже пристроилась к наставнику у моих ног.
Глава десятая
Деяния Лаэртида
Боги, вразумите молодого базилея, мысленно взывал Арет, в то время как сам он молча сидел рядом с Одиссеем, вслушиваясь в неторопливую беседу. Странны были речи правителей, еще страннее — слова лысого Родота. А когда предложили базилею принять бразды правления, и вовсе растерялся старый воин. Неужто не видит ловушки базилей! Стоит дать слабину, как им начнут пользоваться вовсю Родот и его сумеречные дружки, что стоят мрачно у стен и ждут, когда добыча сама влезет в паутину. Видно же, что не правители здесь хозяйничают, а этот плешивец всем заправляет, остальные так, для отвода глаз.
Совсем худые времена настали, сокрушался про себя Арет. Будь здесь старый базилей, сразу бы раскусил хитроумцев, придумал бы, как выбраться отсюда. Но увы, давно уже отошел от дел мудрый Лаэрт, вверив сыну Итаку. Не вовремя Менелай свару затеял! Только-только юному базилею жена родила сына, как покинул Одиссей свой дом, чтобы не было урона чести. Впрочем, этим он весь в отца! И того никто не гнал силой в давнее, уже многими позабытое плавание к Дикому Берегу за руном. Довелось и ему тогда плыть вместе с отважным Лаэртом и его веселыми приятелями, что откликнулись на призыв Ясона…
Славно начиналось плавание, да закончилось скверно. Иных убило в пути, кто пропал без вести, были и такие, кто повернул назад. Арет помнил одного мускулистого бычка, который хвастал все время, что он, мол, полубог, а когда дело уже запахло доброй сечей, вдруг заявил, что в другом месте его ждут подвиги великие, и сгинул. А Ясону не надо было ту дикарку с собой брать! Может, и не врут гадириты, что через баб собирались царствами ворочать? Раз про Елену такое говорят, кто знает, вдруг и Медею они сотворили! Известно ведь, что не зря ее отец так гневался — обещана была она какому-то могучему воителю из борисфенских степей, имени которого Арет уже не помнил.
Встреча закончилась, всех обнесли неприятным вином, от пары глотков которого стены вдруг перекосились, настроение вмиг улучшилось, захотелось одновременно есть, пить и щупать местных баб. Силенки-то еще хватает, не зря в молодые годы он был прославленным борцом в панкратионе!
А потом Арет проснулся от рези в животе и громкого разговора над головой. Метнулся в укромный закуток и, облегчив желудок, вдруг увидел, как сдвинулась круглая крышка в потолке и оттуда спрыгнул полуголый человек с завязанными в косицу волосами.
Юного Полита оставили в первой комнате за входом, чтобы он предупредил, если объявится кто-либо из гадиритов.
Незнакомца освободили от пут и отвели в дальние покои. Арет встал за его спиной с обнаженным мечом. Кто знает, что на уме у новоявленного брата Калипсо?!
Получив обратно свои ремешки, Филотий принес остатки вчерашнего ужина и немного вина. У брата при виде жалких кусочков мяса на костях и недоеденных овощей разгорелись глаза. Было заметно, что он едва сдерживает себя, чтобы не наброситься, как зверь, на пишу. Руки его, однако, дрожали, когда он пристойно утолял свой голод. Потом заговорил…
Имя его было Седдер — по крайней мере так послышалось Арету, когда нимфа пересказывала базилею все, о чем поведал ее внезапный родич.
Если верить его словам, а сомнение все же проскальзывало в голосе Калипсо, он и впрямь является сыном Плейоны. Нет-нет, предвосхитила она вопрос, у них не было одного отца. Как, впрочем, не было и разных, добавила она еле слышно. Арет не понял, о чем идет речь, но Медон понимающе кивнул.
Вскоре после побега Плейоны и тех, кто последовал за ней, на плавающей горе воцарилась смута. Многие хотели высадиться на сушу, дабы заложить город сильный, а уж потом приступить к осуществлению великих замыслов. Но усомнившихся беспощадно карали, справедливо усматривая в их поползновениях откровенное посягательство на власть правителей.
— Я не заметил, чтобы они цеплялись за власть, — сказал базилей. — Скорее, они торопятся отдать ее любому удачливому гостю.
Калипсо что-то спросила у брата, у того брови полезли на лоб, он зачастил словами, Калипсо ответила, а потом пояснила базилею.
— Седдер не понял, кого ты назвал правителями. Он говорит, что истинные правители, нынче те, кто ведает хранилищами знаний.
— Ага! — вскричал Арет, но осекся, заметив строгий взгляд базилея.
Калипсо добавила, что ее брат считает себя единственным законным наследником царского трона гадиритов.
Старый воин убедился в своей правоте, но это его не радовало. Чутье подсказывало, из-за этого плечистого молодца дерьма наплывет выше головы, а ежели его обнаружат здесь, то как раз на голову всех и укоротят. Эх, знай он тогда, кто ему на голову свалился, да будь у него с собой меч — отправил бы смутьяна в дыру маленькими кусочками.
Между тем Калипсо поведала о том, как усмирили недовольных, а затем всех, кто уцелел, обратили в рабство без различия пола, возраста и былых заслуг. С тех пор Седдер и обретается во тьме нижних ярусов. Но с годами он оброс верными людьми, которые знают, кто он на самом деле, и кому дороги заветы Гадира и наставников его.
Дождавшись благоприятного стечения обстоятельств, Седдер сбежал из-под стражи и тайными ходами добрался сюда. Удача вела его, а встреча с сестрой благоприятный знак, сулящий успех. Трех- четырех воинов хватит, чтобы нанести внезапный удар и, перебив стражу, освободить его товарищей. Тогда все решится мгновенно. Он уверен, что помощь спутников его сестры вполне уместна, а в случае победы награда окажется достойной трудам.
— О какой награде он говорит? — спросил базилей.
— Если ему удастся захватить власть, Седдер обещает нам свое благоволение, — ответила Калипсо, слабо улыбнувшись. — Он собирается подбить рабов на бунт.
— Лихой у тебя брат, — нахмурился Одиссей. — На такое злодейство не всякий разбойник решится!
Доселе молчавший Медон наклонился к базилею и шепнул ему на ухо что-то. Базилей удивленно
