Таннино ударил в латунный колокол, в последний раз снимая обязанности с Фрэнка Полтона.
– Ну что, видишь их? – проскрипел в динамике «некстела» голос Герреры.
Тим прислонил окуляры бинокля к тонированному стеклу и настроил резкость, чтобы рассмотреть вершину лежащего перед ним холма. В фургоне «шевроле» кроме него находились Роджер Фриск и еще один инспектор по радиоэлектронному слежению, увлеченно дискутировавшие о том, как создать виртуального дракона.
– Нет. Не вижу.
Тим, Медведь и Геррера заняли на кладбище разные наблюдательные позиции. Рядом с каждым из них находились по два инспектора по РЭС – радиоэлектронному слежению. Если бы они пристроились в хвост байкерской колонны у самого клуба, их бы уже обнаружили. Строго засекреченный маршрут «грешников», нацеленный на то, чтобы запутать полицию и жаждущих мести соперников, был, по-видимому, спланирован вчера. Зря жечь бензин и играть в ясновидца Тим не хотел, поэтому решил разбить лагерь прямо на месте.
Земля еле заметно задрожала; инспекторы зафиксировали вибрацию на приборах, прекратили свою болтовню и схватились за бинокли. Еле слышный гул постепенно сменялся ревом, как будто с холма скатывалась груда металлолома.
Чтобы его услышали, Тиму пришлось говорить в телефон громче:
– Дайте сигнал местным ребятам. Пора разыграть спектакль.
Машина из управления шерифа перекрыла дорогу процессии, и из нее вышли двое отчаянных парней в полицейской форме. Дана Лэйк уже спешилась и протягивала им муниципальное разрешение. Этот порыв оградить скорбящих байкеров от невежества полиции, само присутствие здесь Даны Лэйк вызвали ухмылку на лице Тима – он сразу вспомнил и ее недавнюю надменность, и баснословные гонорары.
Оживленная беседа закончилась; старший патрульный смотрел то на бумагу, то на байкеров, готовых проглотить его с потрохами. Тим рассчитывал на то, что команда Герреры, которая залегла в складе напротив, уже отсняла этот момент во всех доступных ракурсах; фотографии «грешников» в строевом порядке без шлемов могут очень пригодиться для определения иерархии клуба.
Тим нажал кнопку связи:
– Что это за тип справа от Дядюшки Пита?
Геррера ответил полушепотом:
– Позже пробьем его по базе данных, но вообще-то это дорожный капитан.
– Чтобы Дядюшка не заблудился?
– Да. Он скверно ориентируется на местности, об этом чуть ли не анекдоты ходят. Однажды он забыл повернуть в нужном месте, и вся колонна сделала здоровенный крюк, поехала к Блэк-Хиллз через Монтану.
– Зачем нам знать о каких-то капитанах? – вмешался Медведь по основному каналу.
– Пригодится, – ответил Тим.
Наконец помощник шерифа поднял руки в знак извинения за задержку, сел с напарником в машину и уехал. Грешники торжественно спустились с холма и начали парковать свои мотоциклы под склоном. За считанные секунды ими были забиты обе стороны дороги.
– Ну, за работу, – сказал Тим. – Здесь наилучшая позиция. Как можно больше снимайте крупным планом. Фотографируйте членов главного филиала и их «милашек». Постарайтесь, чтобы на одежде последних были видны имена владельцев.
«Грешники» подняли гроб и понесли его к яме с поросшими травой краями. В фургоне защелкали вспышки фотокамер и зажужжали автоматические объективы. На кладбище не было никого, кроме «грешников».
Палец на Соске, Щенок и Бубновый Пес стояли неподалеку от Дядюшки Пита, который явно наслаждался своей ролью церемониймейстера. Какой-то худой байкер с повязкой на глазу сновал рядом с Дядюшкой, всем видом выражая почтение. Помимо клубных «цветов» у него на руке была повязка в стиле Третьего рейха с изображением эмблемы «грешников». На его мизинце блеснул перстень. За плечо худого байкера держалась какая-то женщина мужского сложения, очевидно, передавала его слова членам других филиалов.
Тим снова заговорил в рацию:
– Что это за Гиммлер?
– Судя по повязке, это «страйкер», он уже сдал экзамен, но еще не принят на ответственный пост, – ответил Геррера.
– Что за экзамен? – спросил Медведь.
– Он кого-то пришил.
– Для этого нужно убить человека?
– Одного из врагов клуба. Доказать, что ты не легавый.
– Да уж, – произнес Медведь. – Такой проверки будет достаточно.
Тим разглядел в толпе привлекательную брюнетку, которая расхаживала с видом величайшего презрения ко всему и вся. Несколько «грешников» расступились перед ней; их почтительность насторожила Тима. Держа ее в объективе, Тим привстал с сиденья и уперся головой в крышу фургона. Нижняя надпись на ее куртке гласила: «Собственность Дэна». Через мгновение она скрылась за деревьями.
Он нажал кнопку рации:
– Медведь, ты заснял подружку Дэна? Ну, там, за рощей?
– У нас обзор хуже, чем у вас. Геррера, может, ты заснял?
– Нам какой-то фургон вид загородил.
Тим схватил камеру и выскользнул из машины, прикрыв дверь. Пригнувшись, он протрусил несколько метров вдоль кованой железной изгороди и упал на живот, словно снайпер. Брюнетка, отступив назад, вновь попала в окошечко объектива, и он сделал несколько снимков. Эхо отражало жужжанье прокручиваемой пленки, и, чтобы рассеивать звук после каждого снимка, ему приходилось перекатываться, держа камеру в руках.
На «индиане», стоявшем на холме примерно в двадцати метрах от Тима, сидел приземистый байкер, держа на уровне шлема фотокамеру. Какое-то мгновение они с Тимом смотрели друг на друга через объективы камер, затем байкер закрыл щиток шлема, и его мотоцикл понесся вверх по улице. Тим вскочил на ноги и побежал к фургону. Вождь, разведчик «грешников», фотографировал его, пока он снимал брюнетку.
Тим прыгнул за руль и вырулил с обочины; инспекторы по электронному слежению попадали с мест. Крикнув в рацию об отходе, Тим направил автомобиль вдоль поворота, навстречу Вождю, чтобы увидеть, на какую улицу тот свернет. Когда мотоцикл заехал в тупик, Вождь развернулся и помчался прямо на них – игра на устрашение, которую он, несомненно, должен был проиграть. Метрах в двадцати перед фургоном Вождь сделал резкий разворот, выскочив на тропинку, которая вела к какому-то жилищу. Взлетев вверх по трем широким ступеням крыльца, железный зверь вместе со своим неразлучным седоком проскрипел покрышками и повернул налево, оставляя за собой хвост искр. Мотоцикл вылетел с крыльца на грядки перед домом, из-под заднего колеса взвился фонтан земли и цветочных лепестков. Под яростным натиском двухколесной машины шаткие ворота повалились, и байк умчал Вождя прочь.
Тим затормозил, и машину занесло. Фриск откатился вперед, столкнувшись с мягкой спинкой сиденья. Тим резко включил заднюю передачу. Он объехал жилой квартал, успев заметить, как мотоцикл Вождя, подпрыгнув на бетонной преграде и описав в воздухе дугу, опустился на асфальт, а затем рванул по встречной полосе. Вождь выехал на середину дороги. Легковушки и грузовики сигналили и уворачивались.
Тим посмотрел назад. Фургон Медведя и служебная машина Герреры не смогли выехать – их путь заблокировали «харлеи».
Расстроенному неудачей Тиму ничего не оставалось делать, как смотреть вслед исчезающему из вида Вождю.
«Метисы» продолжали свой путь; колонна напоминала реку, расцвеченную клубной символикой. Эль Вьейо метрах в двадцати от «боевой колесницы» одиноко возглавлял траурную процессию; он не нуждался в дорожном капитане. Его внешность и манеры были классическими, словно он только что сошел с обложки вестерна или со второсортной ковбойской гравюры, которые туристы иногда вешают у себя в ванной. Узкое шоссе неумолимо и ровно тянулось вдоль Энтелоп Вэлли, Долины Антилопы, где высокие мохаве[7] неохотно покорились цивилизации. Навстречу им проехала какая-то машина; в ее окнах показались встревоженные бледные физиономии.
Погода была безветренная и ясная. Вокруг было тихо, лишь негромко рычали двигатели, шелестела резина по асфальту и свистел задуваемый в шлемы воздух.
Головная и замыкающая «боевые колесницы» взорвались одновременно, оторвавшись от дорожного полотна в облаках оранжевого пламени.
«Метисы» смешались; только те, кто ехал в центре, смогли оценить ситуацию. Заскрипели шины, пойманные в ловушку байкеры начали газовать, словно табун диких лошадей, загнанных в стойло.
Из-за ближнего холма выехали два «харлея»; за рулем были Дэн и Кейнер. Козел с Том-Томом сидели сзади, полуобернувшись и держа наготове пулеметы AR-15. Они начали стрелять сквозь огненный шар, поглотивший головную «колесницу», осыпая градом пуль всю процессию. Пулеметы изрыгали пламя, в тела «метисов» въедался свинец. Плоть и металл смешались, ревели двигатели, вращающиеся покрышки рвали одежду и кожу людей.
«Грешники» издавали пронзительные крики; их пулеметы дымились. Среди «метисов» царило полное опустошение, лишь редкие стоны, хруст конечностей в месиве из тел и машин и запах горелой плоти.
Четыре «грешника» вынули пистолеты из поясных чехлов и, обходя «метисов», похожих на беспомощных тюленей в приливном бассейне, добивали раненых выстрелами в голову.
Эль Вьейо лежал с поломанными руками и ногами, метрах в девяти от своего дымящегося мотоцикла, пригодного теперь лишь для съемок пугающей дорожной хроники. Его нарядный головной убор догорал рядом с ним. Жар от полыхающего фургона превратил цвет его кожи из бронзового в красновато- коричневый, а щека прилипла к асфальту.
Подошел Дэн и уставился на него, прикрыв лицо ладонью от ярких лучей полуденного солнца.
– Посмотри на меня.
С огромным усилием Эль Вьейо оторвал щеку от полотна. Он с вызовом взглянул в глаза Дэну; его морщинистое лицо превратилось в злобную гримасу.
Прозвучал выстрел.
Подрулил Козел, Дэн сел на мотоцикл, и они укатили вслед за Кейнером и Том-Томом. Жар все глубже въедался в «боевые колесницы», а треск рвущихся
