«Горе мне! Ах! Он скончался!» И снова: «Ах, горе мне, горе!
Ах, он скончался! Как жалко его! Огорченье какое!»
Также супруга моя убивалась. Мы оба рыдали.
Стал я живот его щупать и лоб, а жена в это время
Даже и к морде его приложилась — проверить дыханье, —
Нет ли хоть искорки жизни. Но все это было напрасно:
Смерть очевидна была! Ах, послушайте, что за несчастье!
Стоило только жене моей скорбно и без опасенья
К пасти мерзавца свой клюв приложить — этот выродок гнусный
Бешено хвать ее сразу — и голову напрочь отрезал!
В ужасе каркнул я. Тут он как вскочит!.. Хотел уже цапнуть
Также меня. Я затрясся, но кверху взлетел во мгновенье.
Если б не так поворотлив я был, и меня б несомненно
Не упустил он. Чуть-чуть не попал я разбойнику в когти.
Сел я печально на дерево. Лучше б я тоже, несчастный,
Жизни лишился! В когтях негодяя жену свою видеть!
Ах, у меня на глазах он бедняжку пожрал! Мне казалось,
Так ненасытен, так голоден был он, что съел бы десяток!
Он от жены моей косточки, крошечки ведь не оставил!
Весь этот ужас я сам наблюдал! Он ушел себе, изверг,
Я же не мог утерпеть, — подлетел с растерзанным сердцем
К месту убийства. Нашел я там кровь и немножечко перьев
Милой жены. Я принес их сюда в подтвержденье злодейства.
Сжальтесь, о государь мой! Но если на этот раз также
Вы пощадите преступника, правую кару отсрочив,
Мир и свободу всех подданных не подтвердив этой карой,
Толки дурные пойдут, вам будет весьма неприятно.
Ведь говорится же: тот виноват, кто казнить был обязан[35]
И не казнил. А иначе бы каждый играл в государя.
Это уронит достоинство ваше. Подумайте сами…»
Жалобу доброго кролика с жалобой ворона вместе
Выслушал двор. И разгневался Нобель-король и воскликнул:
«Вот что: клянусь перед вами супружеской верностью нашей, —
Это злодейство я так накажу, что запомнят надолго!
Чтоб над моим указом глумились! О нет! Не позволю!
Слишком легко я доверился плуту, дав ему скрыться!
На богомолье не сам ли его снарядил я, не сам ли
Якобы в Рим провожал? Ах, чего этот лжец не наплел нам!
Как он сумел состраданье к себе возбудить в королеве!
Это она меня уговорила. Теперь вот — ищите
Ветра на воле. Ах, я не последний, что кается горько,
Женских советов послушав! Но если мы впредь негодяя
Без наказания так и оставим, — позор нам навеки!
Плут он, как видно, неисправимый, и надо совместно
Нам, господа, обсудить, как взять его, как с ним покончить.
Если всерьез нам за дело приняться — добьемся успеха».
Очень понравилась речь короля и медведю и волку.
«Все-таки мы отомщенья дождемся!» — подумали оба,
Только сказать не решались, видя, что очень расстроен
Всем происшедшим король и что гневался он чрезвычайно.
Но королева заметила: «О государь! Не должны вы
Гневаться так и клятвы легко расточать: не на пользу
Вашему это престижу и весу вашего слова.
Истина, собственно, нам и сейчас ведь отнюдь неизвестна:
Сам обвиняемый выслушан не был. Присутствуй он тут же,
Может быть, свой язычок прикусил бы иной обвинитель.
Обе выслушать стороны надо. Кой-кто поразвязней
Жалобой пробует часто замазать свои преступленья.
Рейнеке умницей, дельным считая, вреда не желала —
Блага желала я вам, как всегда. Получилось иначе.
Слушать советы его нам полезно, хоть образом жизни
Он заслужил нареканий немало. Учесть не мешает
Кстати и связи его родовые. В серьезных вопросах
Спешка — помощник плохой, а ваше любое решенье
Вы, государь-повелитель, можете выполнить после…»
И Леопард заявил: «Вы слушали стольких, что можно
Выслушать также его. Пусть явится. Что вы решите,
Будет немедленно приведено в исполненье. Пожалуй,
В этом сойдемся мы все с августейшею вашей супругой».
Выступил Изегрим-волк: «Совет нам всякий на пользу.
Сударь вы мой Леопард! Будь Рейнеке в данное время
Здесь, между нами, и хоть бы вполне оправдался по этим
Двум последним делам, я легко доказал бы, что все же
Смертной он казни достоин. Но помолчу я, покуда
Нет его здесь налицо. Ужель вы забыли, как нагло
Он обманул государя? Под Гюстерло, близ Крекельборна
Клад он открыл! А другие чудовищно грубые враки!
Всех он провел, а меня и Брауна так обесчестил!
Жизнью своей рисковал я! А этот прохвост, как и прежде,
По пустырям промышляет себе грабежом и разбоем!
Если король и бароны находят, что это на пользу, —
Пусть он придет. Только если бы он при дворе показаться
Думал всерьез, то давно бы явился: гонцы обскакали
Все государство, скликая гостей, но остался он дома».
Молвил король: «Нам ждать его незачем. Срок шестидневный
Вам назначаю — таков мой приказ! Приготовьтесь, бароны,
Выступить вместе со мной. Покуда я жив, я намерен
Жалобам этим конец положить. Господа, ваше мненье:
Разве не прав я, что он погубить государство способен?
Вооружитесь, бароны, получше, явитесь в доспехах,
С луками, с пиками да и при всем вашем прочем оружье.
Бодро и храбро держитесь! На поле сраженья пусть каждый
Честно имя блюдет, ибо в рыцари многих намерен
Я посвятить. Малепартус обложим — посмотрим, какие
Ценности в замке …» И все закричали: «Мы явимся к сроку!»
Так вот задумал король с баронами на Малепартус
Двинуться штурмом — разделаться с Рейнеке-лисом. Но Гримбарт
