интерес к истории викингов.
Мария просветлела и, печально улыбнувшись, ответила:
— В прошлом году я побывала в Киеве и заходила в Софийский собор, чтобы полюбоваться знаменитыми фресками. Так вот, на этих фресках, наряду с киевскими князьями, жившими во времена викингов, изображены воины и торговцы, пришедшие в Киев с севера на своих кораблях. Это высокие белокурые бородатые люди, схожие внешностью с Харальдом Хардрада и его окружением.
— Варяги, — уточнил Джек.
— Незадолго до своей смерти мама мне рассказала, что, по семейному преданию, один из наших предков был скандинавом знатного рода.
— Скоро окажется, что я единственный из всех нас, в ком нет ни капли голубой крови, — проворчал Костас.
— Не огорчайся, — улыбнувшись, произнес Джек. — Может, и есть. В Афинах нашли древнюю статую, на которой обнаружена подпись викинга, подобная той, что оставлена Хальвданом на балюстраде Айя-Софии. Значит, викинги побывали и в Греции, а они были парни не промах и, несомненно, пользовались успехом у местных девушек. Впрочем, где только викинги не побывали.
— Главное, мы убедились, что они побывали в Западном полушарии, — добавил Костас, рассматривая начерченную им карту пути, пройденного по следам Харальда Хардрада.
Джек перешел на серьезный топ:
— Я недавно разговаривал с шефом службы безопасности ММУ. Мария, перед тем как ее похитили, из предосторожности переслала ему по электронной почте досье, которое она готовила вместе с О'Коннором. Интерпол уже приступил к арестам членов фелага, занимавшихся отмыванием денег, торговлей наркотиками, оружием, предметами старины. Один из этих преступников даже воровал предметы искусства в Геркулануме, где ведутся раскопки, и делал это под носом у итальянских властей. Рекснис был не единственным членом фелага, набивавшим себе карманы преступным путем.
— Похоже, этот фелаг далек от героических идеалов Харальда Хардрада, — заметил Костас.
— Современный фелаг не имеет ничего общего с первоначальным, — вставил Джереми. — Теперь это преступное общество.
Джек кивнул и продолжил:
— Документы, собранные О'Коннором, помогли Интерполу разоблачить весь фелаг, и, полагаю, в дальнейшем мы об этом обществе не услышим.
— А что за высокопоставленное лицо в Ватикане покровительствовало фелагу? — спросил Костас.
— О'Коннор кого-то подозревал, но его имени не назвал, видно, желая прежде удостовериться в своей правоте. Возможно, что-то удастся узнать о нем, просмотрев бумаги О’Коннора. Но кем бы этот человек ни был, он теперь затаится. К тому же после разгрома фелага у него будет явно меньше возможностей заниматься преступным бизнесом.
— Я возвращаюсь на Айону, чтобы закончить начатую работу, — сказала Мария, силясь улыбнуться сквозь слезы. — Отец О'Коннор выполнил свой долг до конца. По его словам, викинги полагали, что судьба человека предрешена, и все же считали важным поступать в жизни по совести, чтобы уйти в Вальхаллу, сохранив честь и верность своему братству, и оказаться достойными при наступлении Рагнарека сразиться с силами зла бок о бок с богами.
— Харальд взял бы О’Коннора в свое братство, — произнес Джереми.
— Какая потеря! — Мария тяжко вздохнула. — О'Коннор был не только честным, возвышенным человеком, но и кладезем знаний.
— Его знания не пропали, — мягко произнес Джек, обняв Марию за плечи. — О'Коннор передал свои знания ученикам и сподвижникам, которые откроют в науке новые горизонты.
— Кстати, я уже сделал маленькое открытие, о котором рассказал только Марии, — проговорил Джереми. — Помните, мы рассуждали о том, что скандинавские колонисты, обосновавшиеся в Гренландии, в четырнадцатом столетии делись невесть куда. Тогда мы сочли, что это — одна из величайших загадок прошлого. Так вот, в Херефордской библиотеке я обнаружил источник, который объясняет эту загадку, — книгу, пылившуюся на замурованной лестнице вместе с грудой других сваленных туда книг. Скандинависты сочли бы эту находку, по меньшей мере, такой же важной, как находка сокровищ Харальда. Это написанная в четырнадцатом столетии «Сага о Вестрибиге», гренландском Западном поселении.
Джереми достал из портфеля книгу в потрепанном кожаном переплете.
— И в этой саге рассказывается о том, куда делись скандинавские поселенцы? — спросил Костас.
— Вот именно, — сказала Мария, заглядывая в книгу, открытую Джереми в нужном месте. — А вот слова, которые вам с Джеком знакомы: «Haraldi konunge». Вы их видели, если помните, на Маппа Мунди, найденной в Херефордской библиотеке. Речь идет о короле Харальде Сигурдсоне.
Костас присвистнул.
— О Харальде Хардрада! Выходит, скандинавские поселенцы помнили о Харальде почти три века спустя после того, как он покинул Гренландию.
— А за его именем фигурирует символ.
— Это менора, — определил Костас, увидев среди слов на латыни знак, похожий на руну. — Круг и вправду сомкнулся: Константинополь, Айона, Гренландия, Винланд, наконец, Юкатан, и вот снова та же забытая богом библиотека, с которой все началось.
— Давайте все же прочтем, что здесь написано, — сказал Джереми.
Медленно, водя пальцем по строчкам, Мария перевела:
— «1332 год от Рождества Христова. Вожди колонистов постановили пойти всем поселением по следам короля Харальда Сигурдсона, сначала на север, а затем, пересекая море, на запад». Вероятно, на решение поселенцев, испытывавших немалые трудности, повлияли налоги, которыми их обложила учрежденная в Гренландии епископальная церковь. Поселенцы в душе были язычниками, и Харальд Хардрада был им гораздо ближе по духу, чем далекий епископ в Риме.
— Куда же конкретно отправились поселенцы? — спросил Костас.
Мария продолжила, снова водя пальцем по строчкам:
— «Сначала поселенцы пошли на север, к большому фьорду, откуда Хальвдан Бесстрашный ушел на своем корабле в Вальхаллу».
— Невероятно! — воскликнул Джек. — В этой саге упоминается о Хальвдане и его корабле. Выходит, Костас, этот корабль нам с тобой не приснился.
— По-моему, таких ужасов и в страшном сне не увидишь.
— Из фьорда гренландские поселенцы в составе ста двадцати человек ушли на северо-запад, взяв на борт продовольствие, — начала снова Мария. — Больше их никогда не видели. Во главе этих людей стояли Эрлинг Сигватсон, Бьярн Тордсон и Эйндрид Одеон. Эти имена мне встречались. Я видела их на плите с руническим текстом. Плиту нашли в девятнадцатом веке в Кингигторссваке, небольшом поселке на острове к северу от Илулиссат-фьорда.
— Можно понять, что гренландские беженцы пошли на своем корабле к Северо-Западному проходу, — с сомнением в голосе сказал Костас.
— Так говорится в саге.
— У них был какой-нибудь шанс одолеть этот проход?
— Скандинавы были опытными, искушенными моряками, — пояснил Джек. — Харальд Хардрада после поражения в битве при Стэмфорд-Бридже дошел до Гренландии, а затем пересек Северную Атлантику. Если летом 1333 года проливы между морем Баффина и морем Бофорта были свободны ото льда, то гренландцы вполне могли одолеть этот проход.
— И дойти до Тихого океана! — возбужденно подхватил Джереми. — Тогда куда древним китайским мореходам до скандинавов! Викинги их превзошли.
— Фантастика! — сказал Джек. — Мы искали сокровище Харальда, но, вероятно, главное его наследие в том, что он проложил дорогу своим потомкам в новые, неизведанные миры. В Гренландии он пробыл недолго, но и за короткое время оставил о себе яркую память, позволившую гренландцам, презрев опасности, отправиться на поиски лучшей жизни, чтобы покончить с жалким существованием.
— Я думаю, — подхватила Мария, — если бы Харальд узнал, что своим примером он поднял дух
