– А я и не говорил, что против.
Она провела рукой вниз по его груди до живота.
– Тогда займись со мной любовью снова.
Ник взял ее за запястье.
– Я не занимаюсь любовью.
– Тогда чем мы занимались полчаса назад?
Ника подмывало ответить одним коротким словом, но он понимал, что Гейл не оценит его искренности. Он подумал, не отвезти ли ее домой, но она положила руку на ширинку его джинсов, и он решил не торопиться, а выяснить, что у нее на уме.
– Это был секс, – сказал он. – Одно к другому не имеет никакого отношения.
– Это звучит как-то горько.
– Почему? Потому что я не смешиваю секс с любовью?
Ник не чувствовал в себе горечи, только равнодушие. Что до него, то он не видел в любви никакого проку. Пустая трата времени и эмоций.
– Наверное, ты никогда не был влюблен. – Гейл крепче прижала руку к его ширинке. – Может, ты еще влюбишься в меня.
Ник издал грудной смешок.
– Не рассчитывай на это.
Глава 2
На следующий день после похорон Делейни встала поздно и едва не угодила на собрание Благотворительного общества Трули. Она рассчитывала провести весь день дома, ничем не занимаясь, побыть с матерью, а вечером увидеться с лучшей подругой школьных лет, Лайзой Коллинз. Делейни и Лайза договорились встретиться в баре Морта и провести вечерок за сплетнями под «Маргариту».
Но у Гвен были другие виды на Делейни.
– Я хочу, чтобы ты осталась на собрание.
В платье из дымчато-голубого шелка она была похожа на модель из каталога. Гвен посмотрела па туфли Делейни, и ее лоб пересекли легкие складочки.
– Мы надеемся купить новое оборудование для детской площадки Ларкспур-парка, и я думала, что ты поможешь нам придумать какой-нибудь интересный способ собрать деньги.
Делейни скорее согласилась бы жевать фольгу, чем участвовать в скучнейшем собрании какого-нибудь общества, в которое входила мать.
– У меня другие планы, – соврала она, размазывая по тосту из кренделя клубничное варенье.
Даже в свои двадцать девять она не могла разочаровать мать преднамеренно.
– Какие планы?
– Я иду на ленч с подругой. – Делейни прислонилась спиной к кухонному шкафу вишневого дерева и вонзила зубы в крендель.
В уголках голубых глаз Гвен появились тонкие морщинки.
– Ты собираешься выйти в город в таком виде?
Делейни посмотрела на собственный наряд: белая водолазка без рукавов, черные джинсовые шорты и босоножки на танкетке с длинными кожаными ремешками, переплетенными на икрах. Вполне консервативный наряд, вот разве что обувь несколько выпадает из стандартов маленького городка. Но Делейни было все равно; главное, что эти босоножки ей нравились.
– Мне нравится, как я одета.
Делейни снова почувствовала себя девятилетней девочкой. Ощущение не из приятных, но оно напомнило ей одну из основных причин, почему она собиралась уехать изТрули сразу же, как только огласят завещание Генри.
– На следующей неделе я отвезу тебя за покупками. Мы поедем в Буаз и проведем весь день в торговом центре. – Гвен улыбнулась с неподдельным удовольствием. – Теперь, когда ты снова дома, мы будем ездить по магазинам как минимум раз в месяц.
Вот оно. Гвен решила, что после смерти Генри Делейни переедет в Трули. Но Генри Шоу был не единственной причиной, по которой Делейни уехала за два штата от Айдахо.
– Мама, мне ничего не нужно.
Делейни доела завтрак. Она догадывалась, что если задержится в Трули хотя бы на несколько дней, то мать добьется, что она станет носить одежду от Лиз Клайборн и превратится в респектабельного члена Благотворительного общества. Все детство и юность Делейни носила одежду, которая ей не нравилась, только и делала, что угождала родителям. Она готова была расшибиться в лепешку, лишь бы окончить школу с отличием, и ни разу не задержала библиотечную книгу даже на день. Делейни росла как дочка мэра, а это означало, что она должна быть безупречна.
– Мне кажется, в этих босоножках неудобно, разве не так?
Делейни замотала головой и нарочно сменила тему:
– Расскажи мне про пожар.
Со времени приезда в Трули ей мало что удалось узнать о трагедии, унесшей жизнь Генри. Мать не
