Физический контакт, казалось, успокоил ее.
— Подтверждаю, — тут же последовал ответ.
— Дакота, я…
Сенсор проник в вену на ее руке, и глаза закрылись. Она крепко уснула, так как седативные препараты уже начали действовать.
Корсо проснулся через несколько часов от резкого звука. Он лежал, свернувшись клубком, в том же противоперегрузочном кресле, где привязывал Дакоту. На экране мелькали данные о состоянии здоровья девушки.
Сон постоянно прерывался ночными кошмарами, вызванными тем, что удалось узнать во время последней перезагрузки в базы данных «Пири Рейса».
Корсо чувствовал, что никому не может рассказать об этом, и стер эту запись сразу же, как прочитал и осознал все ее страшное значение.
Несмотря на то что Дакоте довелось пережить, тело и мозг практически не пострадали. Схватка с Удо и вмешательство «Пири» ей не повредили.
— Системы «Гипериона» подвергаются агрессивному анализу со стороны источников, находящихся в данный момент на мостике, — проинформировал «Пири». — Похоже, они пытаются определить ваше местонахождение.
— Сколько человек сейчас на борту корабля?
— Шесть, включая Дэвида Гарднера, Киерана Манселла и сенатора Арбенза. Данных на трех остальных не имеется, но они вооружены и экипированы по-военному.
— Возможно, это охранники с «Агарты». Они уже искали где-нибудь поблизости от грузового отсека?
— Кроме вас и Дакоты, в грузовом отсеке не было ни одного человека с тех пор, как мы отбыли с Меса-Верде. Тем не менее за последние несколько минут грузовой отсек несколько раз сканировался.
— Но они ведь не могут обнаружить тебя?
— Визуальные данные показывают частично истощенные ионные ячейки, — ответил «Пири».
— И как долго это может продолжаться?
— До тех пор, пока кто-нибудь не придет, чтобы лично убедиться.
— Что получится, если мы прямо сейчас попробуем выбраться из «Гипериона»? Какие у нас шансы?
— Прогноз не очень хороший, — последовал ответ. — Мое оборудование рассчитано главным образом на противодействие визуальному наблюдению. Независимо от этого шансы быть обнаруженными на выходе из «Гипериона» очень высоки. Мне нечего противопоставить огневой мощи «Агарты» или «Гипериона». Рекомендую оставаться в грузовом отсеке.
Итак, или они остаются здесь, пока их не найдут, или покидают «Гиперион» и их расстреливают из всех орудий.
Корсо встал и отправился в медбокс. Дакота дышала ритмично и спокойно. Раны и синяки быстро заживали.
— Можешь сказать что-нибудь новое о состоянии Дакоты?
— Она выздоравливает, но пройдет еще несколько часов, прежде чем Дакота полностью придет в себя.
— У нас нет столько времени. Мы не можем ее разбудить прямо сейчас?
— Это нежелательно.
— Мне не важно, желательно это или нет. Мы можем ее разбудить?
После недолгой паузы он ответил: — Да.
— Тогда сделай это.
— Но такие действия противоречат правилам безопасности…
— Пири, она дала мне все полномочия. Сделай это.
Огоньки в медбоксе изменили цвет с красного на зеленый. Сенсоры медленно отошли от неподвижного тела. Технология быстрого заживления дала эффект, но до прежней формы Дакоте было еще далеко.
Корсо очень не хотелось будить девушку так рано, но без ее помощи выпутаться из нынешней ситуации он не мог.
— Можешь предположить, что именно попало в имплантаты Дакоты?
— Наверняка сказать трудно, — ответил корабль. — Я зарегистрировал два конфликтующих процесса. Один имеет общие признаки с инфекцией, обнаруженной в хранилищах данных «Гипериона», тогда как второй более близок к конфигурации данных реликта.
— Что? Два процесса? Объясни поподробнее.
— Как выяснилось при первичном обследовании, в «гост»-имплантаты Дакоты произошло два внедрения, — бесстрастно объяснил «Пири». — Они были стерты, насколько это возможно, вместе с разнообразными ловушками и блокировками памяти.
Грудь Дакоты вдруг поднялась, спина выгнулась. Корсо с трудом отогнал воспоминания, которые были все еще свежи в памяти. Возможности для секса на Редстоуне определялись жесткими социальными ограничениями, установленными во Фриголде. Это, конечно, сказывалось на качестве интимных отношений, поэтому тот секс с Дакотой показался ему чем-то необыкновенно прекрасным. Она как будто утоляла некий глубинный голод, превратившийся в потребность более сильную, чем вожделение, но о происхождении которого оставалось только догадываться.
Крышка бокса с шипением поднялась. Корсо вдруг вспомнил, что недавно сказал «Пири» —
— Корсо… — Девушка закашлялась, затрясла головой. Из легких исторглась тонкая струйка жидкости — вместе с остатками лечебных препаратов. Корсо взял ее за руки и помог подняться. Она сильно дрожала.
— Я… я здесь давно? — прохрипела Дакота, оглядываясь, словно никогда здесь не была.
— Не очень. Я принес тебя сюда с мостика пару часов назад. Нас ищут и рано или поздно найдут.
— Проклятие!
Он помог ей устроиться в противоперегрузочном кресле.
— Нам надо убираться отсюда. Корсо покачал головой.
— Невозможно. Они расстреляют нас с орбиты, как только мы покинем «Гиперион». Я потому и разбудил тебя пораньше, чтобы ты что-нибудь придумала.
Дакота попыталась сосредоточиться, а потом вдруг слабо рассмеялась.
— Верни меня в медбокс и разбуди, когда с Вселенной все будет кончено. Господи, мы в полном дерьме.
— Нет… пока нет. И мне нужна твоя помощь, Дакота, если мы не хотим в него попасть. Прежде чем что-то делать, я хотел бы задать тебе несколько вопросов.
— Не мог бы ты для начала найти мне какую-нибудь одежду?
— Да, конечно.
Корсо пробрался в спальный отсек, где попал в водоворот из чистой и не очень одежды. Он схватил брюки и более или менее приличную футболку и быстро вернулся. Дакота свернулась в противоперегрузочном кресле. Сначала ему показалось, что девушка спит, но она открыла глаза и сердито посмотрела на него.
— Принес одежду или просто явился поглазеть, как извращенец?
— Прости. — Корсо протянул тряпки.
Она покачала головой и с трудом улыбнулась.
— Это была шутка. Не обижайся. Ты сказал, у тебя есть вопросы?
