Эй, да что же это!
Кварталах, может быть, в двух и пятьюдесятью этажами выше нос машины развернулся в её направлении, нырнул… Нет, это всё «магик». Вертолёт покачался там из стороны в сторону, потом стал снижаться… Глюки, это всё не взаправду. Прямо вниз. К ней. Он просто всё увеличивается и увеличивается. Прямо к ней. Но это же «магик», правда? Тут жуткая машина исчезла, скрылась за другим зданием. Глюки, конечно, глюки…
Вертолёт выплыл из-за угла. Теперь он был только на пять этажей выше стоянки и всё снижался, и это был вовсе не «магик». Чёрная громадина зависла прямо над головой, вот вырывается узкий белый луч, чтобы найти серую машину. И Мона, рванув замок двери, выкатилась на снег, стараясь остаться в тени машины, а вокруг неё — гул лопастей, вой работающих моторов. Прайор или тот, на кого он работал… Они пришли за ней. Тут прожектор погас, звук лопастей изменился, и вертолёт быстро, слишком быстро пошёл на посадку. Подпрыгнул на выпущенных шасси. Снова ударился о землю. С кашлем выбросив синее пламя, заглохли моторы.
Мона на четвереньках застыла у заднего бампера — поскользнулась, когда пыталась встать на ноги.
Раздался резкий хлопок, похожий на пистолетный выстрел, и квадратный кусок вертолётной обшивки отскочил и лёг на посыпанный солью бетон стоянки. Выскочил яркий оранжевый жёлоб пятиметрового аварийного трапа, вздулся, как детская пляжная игрушка. Мона осторожно поднялась на ноги, держась за крыло серой машины. Тёмная закутанная фигура перебросила ноги через борт желоба и сидя скатилась вниз — совсем как ребёнок на детской площадке. За ней — вторая, в огромной куртке под цвет желоба, голова в капюшоне.
Мона вздрогнула, когда та, в оранжевом, повела другую по крыше, прочь от чёрного вертолёта. Это была… Но как же?!
— Садитесь назад, — приказала Молли, открывая дверь со стороны водителя.
— Это ты, — выдавила Мона, глядя в самое знаменитое лицо в мире.
— Да, — отозвалась Энджи, не отрывая глаз от лица Моны. — Это… кажется…
— Пошевеливайтесь, — сказала Молли, положив руку на плечо звезды. — Забирайся внутрь. Твой марсианский полукровка уже просыпается.
Мона оглянулась на вертолёт. С погашенными огнями он казался детской игрушкой, будто гигант- ребёнок поиграл с ней здесь и забыл…
— Хорошо, раз так, — сказала Энджи, забираясь на заднее сиденье.
— И ты, золотце, — сказала Молли, подталкивая Мону к открытой двери.
— Но… Я хочу сказать…
— Пошевеливайся!
Мона забралась внутрь, чувствуя запах духов Энджи, скользнув запястьем по её сверхъестественно мягкой огромной шубе.
— Я тебя видела, — услышала она свой собственный голос, — в новостях.
Энджи промолчала.
Молли скользнула на место водителя, захлопнула дверь, тихонько запел мотор. Оранжевый капюшон плотно затянут, лицо — как белая маска с пустыми серебристыми глазами. Тут они покатили под навес к пандусу, вписываясь в первый поворот. И так пять уровней вниз по узкой спирали, а потом Молли завернула в проход меж рядами огромных дальнобойных грузовиков под тусклыми диагоналями осветительных полос.
— Парасенсорное наблюдение, — сказала Молли. — Ты когда-нибудь видела в «Агентстве» подобное оборудование?
— Нет, — ответила Энджи.
— Если у службы безопасности «Сенснета» оно есть, то они, возможно, уже внизу…
Она завела машину за огромный, похожий на вагон ховер, белый, с выведенными через всю заднюю дверь квадратными синими буквами названия.
— Что там написано? — спросила Мона и тут же почувствовала, что краснеет.
— «Китайские Катоды», — сказала Энджи.
Моне показалось, что она раньше уже где-то слышала это название.
Молли вышла из машины и теперь открывала огромные двери ховера. Скинула вниз жёлтые пластиковые сходни.
Потом она вернулась в машину. Взревел мотор, и они въехали прямо в кузов ховера. Сорвав с головы оранжевый капюшон, Молли встряхнула головой, высвобождая волосы.
— Мона, ты как, сможешь выбраться отсюда и втянуть сходни обратно? Они не тяжёлые.
Звучало это не как вопрос.
Они были действительно не тяжёлые. Мона втянула сходни и помогла Молли закрыть двери.
Она кожей чувствовала в темноте присутствие Энджи.
Это и вправду была Энджи.
— В кабину. Пристёгивайтесь. А теперь держитесь.
Энджи. Она сидит рядом с Энджи. Потом шипение — это Молли подала воздух в воздушную подушку, и их вновь понесло вниз по спиральному пандусу.
— Твой друг уже очнулся, — сказала Молли, — но пока не способен двигаться. Ещё четверть часа. — Она снова съехала с пандуса на очередной уровень — но на этот раз Мона уже потеряла счёт этажам. Этот был набит модными тачками. Ховер пронёсся по центральному проходу и свернул налево.
— Тебе очень повезёт, если он не ждёт нас внизу, — сказала Энджи.
Молли затормозила в десяти метрах от больших металлических ворот, разрисованных диагональными жёлтыми и чёрными полосами.
— Нет, — ответила она, вынимая из бардачка маленькую синюю коробочку. — Это ему повезло, если он не ждёт нас снаружи.
Оранжевая вспышка и грохот: Моне будто хорошим хуком справа ударило в диафрагму. Ворота сорвало с петель. В облаке дыма створка ворот вывалилась на мокрую мостовую, и вот они уже проскочили над ней, свернули. Ховер набирал скорость.
— Ужасно грубо, не так ли? — спросила Энджи и по-настоящему рассмеялась.
— Знаю, — ответила Молли, сосредоточившись на дороге. — Иногда только так и можно. Мона, расскажи ей о Прайоре. О Прайоре и о твоём приятеле. То, что ты рассказывала мне.
Никогда в жизни Мона не испытывала подобной робости.
— Пожалуйста, — сказала Энджи, — расскажи мне, Мона.
Вот так. Её имя. Энджи Митчелл наяву произнесла её имя. Обратилась к ней. Прямо тут.
От этого хотелось упасть в обморок.
Глава 34
Маргейт-роуд
— Похоже, ты потерялась, — сказал продавец лапши по-японски.
Кумико решила, что он кореец. У отца были партнёры-корейцы; они занимались строительным бизнесом, так говорила мать. Как и этот, они, как правило, оказывались крупными мужчинами, почти таких же габаритов, как Петал, с широкими серьёзными лицами.
— И, кажется, очень замёрзла, — продолжал кореец.
— Я ищу одного человека, — устало сказала Кумико. — Он живёт на Маргейт-роуд.
— Где это?
— Не знаю.
— Зайди, — предложил торговец, обведя жестом конец стойки.
Его палатка была собрана из щитов розового рифлёного пластика.
Она прошла между плакатом с рекламой лапши и стендом, рекламировавшим какое-то роти — это
