по бетонному полу, окончательно разряжая свои батареи. Все, кроме Джентри, который отвинчивал болты, крепившие серый ящик к раме над носилками, переступая своими чёрными ботинками рядом с красным мехом Энджи.
— Слышите? — сказала Молли. — Это вертолёт. Большой вертолёт.
Она была последней на канате, если не считать Джентри, который просто сказал, что он не пойдёт, что ему плевать, что он остаётся.
Канат был толстый и грязный, с завязанными на нём узлами, чтобы за них цепляться, — это напомнило Моне что-то из её далёкого-далёкого детства. Слик и Молли спустили сначала серый ящик. Они опустили его на платформу, где металлические лестницы остались неповреждёнными. Потом Молли ловко, как белка, соскользнула вниз — казалось, она вообще не касается каната — и крепко привязала конец к перилам. Слик спускался медленно, потому что за спиной у него висела Черри, которая была ещё слишком расслаблена, чтобы одолеть спуск сама. Мона всё ещё чувствовала себя виноватой и подумала, не поэтому ли они решили оставить её наверху.
Впрочем, решение приняла Молли, ещё когда стояла у высокого окна, глядя на то, как из длинного чёрного вертолёта выскакивают и рассыпаются по снегу люди.
— Посмотрите-ка, — сказала она. — Они уже знают. Пришли подобрать остатки. Это — «Сенснет». А я сваливаю.
Черри пробормотала, что они тоже уходят, она и Слик. А Слик пожал плечами, потом ухмыльнулся и обнял её за плечи.
— А что будет со мной?
Молли посмотрела на неё. Или казалось, что посмотрела. Ничего не поймёшь с этими зеркалами. На долю секунды над нижней губой показался белый клык. Затем она сказала:
— Мой тебе совет — оставайся. Пусть они разбираются с этим сами. Ты же, в сущности, ни в чём не виновата. Всё это была не твоя идея. Думаю, они что-нибудь из тебя сделают. Во всяком случае, попытаются. Да, ты остаёшься.
Мона не нашла в этих словах ни крупицы смысла, но сейчас она чувствовала себя совсем дохлой, начиналась ломка, и у неё уже не было сил спорить.
А потом они просто ушли, спустились вниз по канату и исчезли. Вот и всё, вот так люди уходят, и ты их никогда больше не увидишь. Мона оглянулась назад в комнату и увидела, что Джентри ходит перед своими книгами, водя пальцем по корешкам, как будто ищет что-то конкретное. Носилки он прикрыл одеялом.
Поэтому она просто ушла, и ей уже никогда не узнать, нашёл Джентри ту книгу или нет. Она кое-как сползла по канату, и это было совсем не просто, не так, как у Молли и Слика. Особенно при её состоянии, потому что Моне казалось, что она вот-вот вырубится, и руки-ноги, похоже, не слишком хорошо её слушались, и приходилось прилагать неимоверные усилия для того, чтобы заставить их работать, а ещё мешали разбухшие нос и горло… Так что того чёрного она заметила, только когда спустилась.
Чёрный человек стоял рядом с тем местом, где раньше суетился паук — теперь тот не шевелился.
Когда её туфли заскрежетали по стальной платформе, чёрный поднял глаза. И в лице его было что-то настолько печальное, когда он её увидел… Выражение, мелькнув, пропало, и он стал медленно подниматься вверх по металлическим ступенькам. Когда он подошёл ближе, у Моны появилось сомнение, а настоящий ли этот негр негр? Ладно бы цвет кожи — по цвету он определённо был негр, — но что-то скрывалось в форме голого черепа, в чертах угловатого лица, не совсем таких, какие она привыкла видеть у негров. Он был высоким, очень высоким. На нём было длинное чёрное кожаное пальто — из такой тонкой кожи, что струится, как шёлк.
— Здравствуй, мисси, — сказал, оказавшись перед ней, чёрный человек и двумя пальцами приподнял её подбородок так, что она теперь смотрела прямо в агатовые с золотыми искорками глаза, каких не бывает на свете. И длинные пальцы у неё на подбородке были такие лёгкие…
— Мисси, — спросил незнакомец, — сколько тебе лет?
— Шестнадцать…
— Тебе нужна стрижка, — сказал он, и что-то такое трогательно серьёзное было в том, как он это сказал.
— Энджи там, наверху, — сказала она, когда вновь обрела голос. — Она…
— Т-с-с.
Из глубины огромного старого здания донёсся грохот металла о металл, потом шум заводимого мотора. «Ховер, — подумала Мона, — тот, в котором нас привезла Молли».
Чёрный человек задрал брови — вернее, сделал так, будто их задрал, потому что у него не было бровей.
— Друзья? — Он опустил руку.
Она кивнула.
— Хорошо. — Он взял её за руку, чтобы помочь сойти с лестницы.
Благополучно спустившись вниз, они обогнули обломки подвесного моста. Там лежал кто-то мёртвый — в камуфляже и с громкоговорителем, какие бывают у копов.
— Свифт, — позвал чёрный человек через всё это гулкое пустое пространство с чёрными решётками пустых окон — чёрные линии на фоне белого неба, зимнего утра. — Двигай сюда. Я её нашёл.
— Но я — не она…
И там, где на фоне неба, снега и ржавчины стояли настежь огромные ворота, она увидела идущего к ним пиджака: пальто нараспашку, галстук хлопает на ветру. А Молли разгоняет мимо него свой ховер, и машина выскакивает из тех же самых ворот. А пиджак даже не оборачивается, потому что смотрит на Мону.
— Я — не Энджи, — повторила она ещё раз, подумав, не рассказать ли им о том, что она видела. Об Энджи и об этом молодом парне, обнявшихся на маленьком экранчике за мгновение до того, как погасло изображение.
— Я знаю, — сказал чёрный человек, — но всё ещё впереди.
Вознесение. Вознесение грядёт.
Глава 43
Судья
Женщина повела их к ховеру, припаркованному внутри Фабрики, если можно назвать припаркованной машину, передок которой смят о бетонный выступ, где раньше стоял станок. Это был белый грузовик с надписью «КИТАЙСКИЕ КАТОДЫ» на задних дверях, и Слик ещё удивился, как ей удалось заехать сюда так, чтобы они не слышали. Должно быть, это произошло в тот момент, когда Бобби Граф производил свой отвлекающий манёвр.
«Алеф» оттягивал руки, как будто он нёс небольшой моторный блок.
Ему не хотелось смотреть на Ведьму, потому что на её лезвиях была кровь — не для того он её создавал. Рядом лежали два трупа, вернее то, что от них осталось, — на это тоже не хотелось смотреть.
Слик перевёл взгляд на блок биософта и привинченные к нему батареи и задумался, там ли ещё всё это, серый дом, и Мексика, и глаза 3-Джейн.
— Подожди, — приказала женщина.
Они проходили мимо пандуса, ведущего к каморке, где он держал свои автоматы; Судья был ещё там, Трупожор…
Пушку женщина по-прежнему держала на виду.
— Она сказала подождать. — Слик положил Черри руку на плечо.
— Эта штука, которую я видела вчера ночью, — сказала женщина, — однорукий робот, он работает?
