Наемник тоже торопил Семеркета найти какие-нибудь доказательства, и побыстрее — чтобы расследование не прекратили.
— Как только они выставят царевича против министра, — заметил меджай, — придворная политика прикончит расследование.
К северу царственная компания исчезла в незаконченной гробнице фараона — очевидно, чтобы проверить ход работ.
Семеркет повернулся к Квару.
— Ты был внутри — на что она похожа?
— Внутри чего? Гробницы фараона? — Квар покачал головой. — Вы неверно поняли — лишь жрецы, члены царской семьи да придворные могут туда войти — и, конечно, работники. Мы, меджаи, только охраняем ее — чтобы туда не вошли такие простые люди, как мы с вами.
Семеркет принял решение:
— Я хочу ее увидеть.
Квар громко рассмеялся.
— Вы не можете ее увидеть! Если вас поймают, от меня будут ожидать, что я вас казню. А потом сюда набежит толпа жрецов, чтобы изгнать из гробницы вашу богохульную вонь. А мне бы хотелось этого избежать, если вы не против — ненавижу этих толстых елейных жрецов.
— Мне нужно что-нибудь найти… Что угодно. Это идеальное место для тайника, если вдуматься.
— Тайника для чего?
Семеркет пожал плечами:
— Для всех украденных сокровищ из разграбленных могил, полагаю.
Квар насмешливо фыркнул.
— Гробница фараона — самое публичное место в державе, господин Семеркет, особенно теперь, когда она почти закончена. Каждый месяц сюда является новая инспекция, проводятся какие-то новые ритуалы. Там ничего нельзя спрятать. Лучше основывайте свои расчеты на чем-нибудь реальном.
— Например?
— Как насчет вашего брата — того, который вынюхивает по базарам? У вас есть вести от него?
Семеркет, покачав головой, сказал, что собирается потихоньку наведаться на другую сторону реки, чтобы посоветоваться с Ненри. Надо подождать, сказал он Квару, пока Панеб и Неферхотеп снова отправятся в Восточные Фивы для своих «официальных обязанностей». Чиновник преисполнился решимости выяснить, куда отправляется эта пара, чем там занимается — и с кем говорит.
В этот миг ужасающий вопль высоко наверху заставил их вскинуть глаза. Ястреб рванулся вниз, упав прямо на них, как комета. В последний момент птица взмыла вверх, но Семеркет почувствовал на щеке дуновение, когда она пронеслась мимо.
Птица безумно закружилась, трепеща крыльями и крича на него. Потом настороженно уселась на поперечную балку башни, глядя прямо на Семеркета — крошечное, невероятно красивое создание, с глазами, светящимися умом. Ястреб склонил головку набок. Когда дознаватель протянул палец, чтобы коснуться маленькой птицы, та громко заклекотала и взмыла в воздух, чтобы устремиться в пустыню, к Великому Месту.
Семеркет и Квар безмолвно посмотрели друг на друга, лишившись дара речи. Нубиец дрожащими пальцами начертал в воздухе священный знак. Не могло быть знамения яснее: один из богов, принимавших вид ястреба — Гор или Хонс — пытались что-то им сказать.
Чиновник поднял свою дорожную палку, Квар — свое копье, и оба они двинулись в том направлении, куда улетел ястреб.
Они не прошагали и нескольких минут, как услышали крики. Невдалеке в их сторону бежал отряд меджаев. Квар выкрикнул приветствие и помахал копьем.
Обе группы встретились в высохшем русле реки. Предводитель меджаев, которого Квар приветствовал как начальника, направился прямо к Семеркету и заявил, что его зовут сотник Ментмос. Седой, тощий, как палка, прямой, как копье, он торжественно обратился к чиновнику:
— Там то, что вы ищите… По крайней мере, мы гак думаем.
Семеркет последовал за меджаями в овраг. Его глаза шарили по сторонам, осматривая Великое Место. В утесе над ними, на середине склона, было вырублено в камне маленькое святилище, так хорошо замаскированное, что раньше чиновник его не замечал. Указав на это святилище, он спросил Квара, что это.
— Святилище Осириса, — ответил нубиец.
Семеркет насторожился. Именно сюда Хетефра отправилась в тот день, когда ее убили. Далеко впереди, где склоны небольшого сухого русла понижались и сливались с песком, стоял меджай. Они быстро подошли, чтобы посмотреть, что он охраняет.
У ног меджая лежал комок рваных волокон рафии, грязный и смятый, почти скрытый двумя валунами. Семеркет опустился на колени, чтобы как следует его рассмотреть. Когда-то волокна были ярко-голубыми, но теперь песок и грязь превратили их в темно-коричневые. Что-то еще изменило цвет, и чиновник нагнулся ниже, чтобы рассмотреть.
Пятно оказалось пятном засохшей крови, темной и отвратительной. Семеркет бережно перевернул комок. К нему прилипли кусочки грязного воска. Дознаватель осторожно надавил на комок рафии изнутри, чтобы он принял первоначальную форму, и заметил, что волокна сплетены так, что напоминают мягко закругляющиеся крылья грифа.
Хотя находка не напоминала то, что Семеркет видел на разрисовке на стене дома Аафат или на маленькой диоритовой фигурке работы скульптора Рамоса, чиновник понял, что держит в руках ритуальный парик Хетефры — тот, в котором ее убили. Вот, наконец, часть свидетельства, связывающего убийство с этой местностью, доказательство, которое царевич Пентаура не более часа назад язвительно приказал ему найти.
Семеркет со вздохом закрыл глаза, в изданном им тихом звуке была его невысказанная благодарность богам. Спустя мгновение он тихо сказал меджаю:
— Как ты это нашел?
— Это было странно, — ответил стражник, опершись на копье. — Мы каждый день во время своих обходов приходили в это высохшее русло, и никогда его тут не видели. Но сегодня какой-то незнакомец…
Семеркет и Квар оторвали взгляд от парика и посмотрели на сотника.
— Мальчик на ослике. Судя по его одежде и по косичке, мы подумали, что он царевич. Мы знали, что сегодня явятся люди из дворца, чтобы осмотреть гробницу, и подумали, что, может быть, этот мальчик отбился от них. Однако он не ответил на наши крики, и мы так и не смогли его догнать. Но он привел нас прямо сюда — и указал на те валуны. Вот тогда мы и нашли это. Но, — он заговорил еще тише и еще более удрученно, — дальше начинается самое сложное…
— Мальчик исчез, — произнес Семеркет.
Меджай нехотя кивнул.
Выбравшись из русла, они встретились с деревенскими старейшинами и царевичем Пентаура, появившимся из гробницы фараона. Судя по широкой улыбке царевича, он вовсе не был расстроен тем, что работы идут медленней и, к тому же, не заметил кражу четырех колонн, которые стояли сейчас в склепе Хетефры. Его улыбка слегка поблекла, когда он увидел меджаев и Семеркета, стоявших прямо над ним на краю оврага.
— Что еще? — чистый, сильный голос Пентаура прозвенел в неподвижном воздухе. — Это что, вы отправились на поиски? В том нет нужды, мы знаем, как отсюда выйти!
Все вокруг разразились льстивым хохотом.
— Посмотрите на лицо этого чиновника, господин, — ухмыльнулся Ассам, его зубы сверкнули на. красивом черном лице. — Он, должно быть, явился сюда, чтобы нас арестовать!
И снова все засмеялись шутке.
Только Семеркет и меджаи стояли молча и сурово. Улыбка царевича угасла.
— У тебя есть, что нам сказать, чиновник?
Семеркет протянул заляпанный кровью парик:
