выкорчевать из них рабов.
— Мудрый совет, — глубокомысленно произнес Симеркет, сощурив глаза на Мардука. — И я, несомненно, воспользуюсь им!
От ворот Иштар втроем они прошли по широкому Пути процессий, мощенному камнем. Здесь обычно проходили пышные городские манифестации. Симеркет попытался незаметно поговорить с Мардуком — шепотом, по-египетски. Он хотел узнать, что с ним происходит, но тот продолжал изображать идиота. Симеркет все больше разочаровывался в нем; планы вырвать из плена Найю и Рэми потерпели крах из-за упрямства этого человека. Он демонстративно повернулся к Мардуку спиной, слушая, как эламец расписывает городские достопримечательности — с гордостью, расцветшей в связи с недавно одержанной победой.
— А стены такие широкие, что по ним может проехать четверка лошадей!
Симеркет пробормотал что-то с наигранным восхищением.
Гостиница представляла собой массивное шестиэтажное здание, расположенное вдоль Пути процессий. Симеркету отвели комнаты на пятом этаже. Они были такими же роскошными, как и те, что он видел во дворце фараона. Плиточные полы застелены кожами, широкая дверь ведет на террасу с видом на город. Глядя вниз на людей, мельтешащих внизу, Симеркет почувствовал головокружение. Никогда раньше не стоял он так высоко и был поражен такой своей неожиданно острой реакцией. Он поспешно вернулся в комнаты, стараясь держаться от террасы подальше. И в этот момент он услышал крик эламского провожатого, который желал показать ему последнее и самое поразительное достижение этого шикарного номера — трубы, подводящие горячую и холодную воду в уборную. Симеркет пересек комнату, чтобы открыть серебряные краны, сначала робко, а затем с восторгом, позволив воде весело ударить в бронзовые тазы.
— Пойди сюда, посмотри, Мардук! — позвал Симеркет, забыв о своем раздражении. — Расскажи, как это возможно!
Ответа не последовало. Симеркет вновь обозлился, устав терпеть нахальное притворство. С недовольной гримасой он обернулся — Мардука в комнате не было.
Быстрый осмотр помещения восполнил историю. Мардук их покинул, пока Симеркет с эламцем восхищались льющейся из кранов водой. Даже слуги-священники, ожидавшие в коридорах, не заметили, как он выскользнул и исчез.
Симеркет горько улыбнулся. Этого следовало ожидать; Мардук ни разу не обещал, что останется.
Впервые после Мари Симеркет оказался один. Глядя на погружающийся в темноту город, старательно избегая края террасы, он увидел, как небо начало освещаться мириадами костров — на кострах готовили пищу. Только тогда он по-настоящему оценил огромность Вавилона. Он сверкал перед ним подобно полотнищу, украшенному рубинами, и ему не было видно конца.
Милосердный Осирис, ну как в таком месте отыскать ему Найю и Рэми?
Рассвет застал Симеркета на пути к египетскому кварталу Вавилона. Он заметил, что за ним следовал человек довольно подозрительного вида, с жидкой бородкой и большим животом. Симеркет обернулся и пристально посмотрел на него. Человек остановился, делая вид, что ему срочно понадобилось изучить содержимое ближайшего овощного ларька. Симеркет чуть не рассмеялся. Неужели его преследователь думал, что египтянин ничего не понял?
Он решил заговорить с ним.
— Поскольку мы как будто следуем одной дорогой, — обратился он к незнакомцу, — возможно, ты скажешь мне, правильно ли я иду в египетский квартал?
Человек сначала притворился, будто не понимает акцента Симеркета, и огляделся. Когда же тот повторил вопрос, он попросту развернулся и бросился наутек. Однако, торопясь скрыться, он сделал ошибку: украдкой посмотрел вверх, на крышу.
Симеркет проследил за его взглядом, зная наверняка, что он там найдет. Еще одного соглядатая, следящего за ним из-за балюстрады. Видя, что замечен, тот быстро спрятался за выступ стены.
Симеркет вздохнул и поспешил по боковой улочке, покачивая головой и сокрушаясь над простодушием слежки. Он шел на восток, так сказал ему священник в гостинице. В египетском квартале он намеревался смешаться с соотечественниками и порасспросить, не слышал ли кто-нибудь о Найе или Рэми или о каких- нибудь недавних нападениях исинов на египтян. Он собирался также попытаться найти место, где находилась резиденция посла Менефа, ибо из письма Найи знал, что она и Рэми жили там в последнее время.
Вплетаясь в толпы снующих по улицам вавилонян, которые поднялись рано, чтобы открыть свои бесчисленные лавки, он услышал, как преследовавший его человек шумно перепрыгивал с крыши на крышу над его головой. Улицы были настолько узкими, что это было нетрудно. Однако даже такая незначительная ловкость оказалась не по силам незадачливому агенту. Симеркет услышал короткий крик и звук падения. Он взглянул вверх: мужчина отчаянно цеплялся за парапет. Симеркет подумал было, не спасти ли ему своего преследователя, но толстый его напарник, появившийся невесть откуда, втащил его обратно на крышу. Несколько разбитых кирпичей с жутким грохотом упали на узкую улицу. Симеркет отскочил в сторону, но осколки кирпича ударили по старухе, продававшей цветы. Она упала без сознания на дорогу, и стебли горных тюльпанов, выпавших из ее рук, образовали трогательный венок.
— Послушай! — окликнул шпика Симеркет. — Если ты хочешь знать, куда я иду, то я скажу тебе. Я иду в замок Амона в египетском квартале.
Шпики ничего не ответили и трусливо укрылись за выступом крыши, притворившись невидимками.
— Идиоты, — мрачно пробормотал Симеркет. Если они лучшие из эламских шпионов, то оккупации Месопотамии суждено быть недолгой.
Кружа по улицам, Симеркет обнаружил, что они в Вавилоне расходятся от следующих одна за другой площадей, наподобие спиц колесницы, никогда не приводя туда, куда он рассчитывал прийти. Очень скоро он оказался в том районе города, где торговали сырыми кирпичами, слепленными из песка и ила, горшками, кувшинами и керамическими статуэтками. Он остановился, чтобы разузнать дорогу у торговца фигурками божков.
— Что ты ищешь? — уточнил тот.
— Египетский квартал. Священники Бел-Мардука сказали мне, что это где-то к востоку от реки.
— На твоем месте я бы им поверил.
— Дело не в этом. Я заблудился.
— К востоку от реки, говоришь?
— Да.
Человек покачал головой и крикнул гончару, стоявшему на другой стороне торгового двора:
— Ты когда-нибудь слышал о египетском квартале?
— О чем?
Симеркет почувствовал, как у него сжались все внутренности. Не хватало ему только вконец заблудиться! По тому, как эти двое спорили, было ясно, что они знают свой город не лучше его самого. В другое время он спросил бы дорогу у одного из вездесущих эламских пехотинцев, патрулировавших улицы небольшими группами. Но у него не было желания приближаться к ним, и он свернул в сторону. Это было непросто, поскольку в столице была расквартирована большая часть эламских солдат — почти на каждом углу можно было нос к носу столкнуться с их угрожающим присутствием.
Уже наступил полдень, когда Симеркет понял, что вывески и объявления на кирпичных стенах изменились: теперь они были написаны не клинописью, а иероглифами. Наконец-то он на месте! Однако, к его разочарованию, совсем неподалеку прорисовывались верхние этажи его гостиницы: он сделал почти полный круг, вернувшись туда, откуда начал свой путь.
Он громко выругался — словами, которые употреблял нечасто.
Хотя безликие кирпичные фасады, которые он видел в это утро, напоминали один другой, его глаз случайно наткнулся на подобие египетских украшений. Накренившуюся крышу подпирала единственная колонна в форме лотоса, а в одном из дворов валялась всеми забытая статуя какого-то древнего фараона, вся в птичьем помете. В лучшем случае этот квартал — приют египетских бездомных, решил Симеркет. И он
