он отправил меня на невольничий рынок — пусть Сет и все его дьяволы ослепят и кастрируют его! — и, если тебе это важно, я знаю, где она.
— Где? — вскричал Симеркет, вскакивая. — Скажи мне.
Она покачала головой.
— Не спеши. Сначала ты должен вызволить меня отсюда.
Как Симеркет уже понял, все в Вавилоне имело свою цену.
Ощутимое пожертвование золота в нужные руки ускорило освобождение Анеку. Евнухи выдали ему документ, отметив на глиняной табличке, что он отныне — ее законный владелец, и закутали полуголую девушку в одеяло. Анеку и Симеркет покинули храм через подземный ход, откуда попали прямо на Путь процессий. Считанные минуты спустя они уже были у Симеркета, на постоялом дворе Бел-Мардука.
При виде большого корыта Анеку вскрикнула от восторга. Бесстыдно сбросив с себя одеяло, она ступила в горячую воду. Комнату наполнили ее громкие крики наслаждения, так что в голове Симеркета застучало еще сильнее. Он жалобно попросил ее замолчать.
Пока она натирала себя благовонным свиным салом и золой, он сидел и наблюдал за ней.
— Теперь скажи мне, как обещала, — взмолился он наконец. — Где Найя?
Она быстро взглянула на него.
— Значит, ты действительно Симеркет? После всего, что Найя рассказывала мне о тебе, я чувствую, что мы знаем друг друга.
— Она рассказывала обо мне?
Анеку зачерпнула из корыта немного мыла.
— Какой приятный запах, — простонала она вместо ответа, поднося руки в пене к лицу и вдыхая аромат. — Я уже забыла, что такое мытье! Вавилоняне грязные как свиньи, несмотря на все их красивые одежды.
— Ты в самом деле знала ее? Или ты сказала так лишь для того, чтобы я спас тебя?
Анеку забила по воде руками и с обидой вздернула острый подбородок.
— Я же сказала, что знала ее! Это правда. Нас прислали сюда вместе, на одном корабле с этой свиньей Менефом. Потом мы работали служанками в его поместье. Но в конце концов он послал нас сюда.
— Где она, Анеку?
Она сидела в корыте, не глядя на него.
— Ответь мне, — тихо попросил он. — Пожалуйста.
Она проглотила слюну.
— Прости. Просто Найя была моей первой подругой. Ты ведь знаешь, она была справедливой. Чуть ли не единственная женщина, которая не говорила обо мне гадости за моей спиной…
— Анеку…
Теперь девушка посмотрела на него, и в ее миндалевидных зеленых глазах появились слезы.
— О Симеркет, Менеф был знаком с принцем и принцессой из Элама. Они были, кажется, зятем и невесткой нового царя — я забыла. Как бы там ни было, им требовались слуги, когда они прибыли в Вавилон. Менеф послал Найю на их плантацию, вместе с тем мальчиком, который приехал с нами…
— Рэми?
Анеку кивнула.
— К тому времени Менеф отдал меня одному человеку, у которого было много серебра. Ты и представить себе не можешь, что мне приходилось делать. Когда я не захотела больше служить его друзьям, он отправил меня на невольничий рынок с указанием продать в качестве опытной проститутки. Сначала я проклинала Найю и Рэми за то, что им повезло.
Симеркет только слегка кивнул.
— Но оказалось, что повезло мне — поверишь ли?
— Почему? Что произошло?
Она судорожно глотнула и брызнула на лицо водой.
— Всего лишь через несколько дней после того, как ее и Рэми послали на плантацию — это было в конце войны с Эламом, — плантация была ограблена. — Она замолчала, уставясь на Симеркета словно в ожидании удара.
— Продолжай, — приказал он.
— О Симеркет, — почти прошептала она. — Их всех убили. Всех до одного. Плантацию сожгли. Она мертва, Симеркет, Найя мертва.
В ту ночь на него снова напала речная лихорадка. Он лежал на кровати и сжимал тяжелые одеяла, трясясь всем телом от внезапного жуткого озноба. Анеку скользнула к его кровати и вползла между одеялами, тесно прижавшись к нему, чтобы влить в него свое тепло. Он бы освободился от ее объятий, но она, не обращая внимания на его протесты, крепко держала его, словно он был ребенком. По правде говоря, он так изголодался по близости женского тела, что не смог бы отстраниться от нее, даже если бы и хотел.
При свете лампы, мерцающей в нише, он повернулся на бок, чтобы лучше видеть женщину, лежащую рядом. Она тоже смотрела на него — своими миндалевидными зелеными глазами, совсем не похожими на глаза Найи. Анеку увидела огоньки, вспыхивающие в тяжелом взгляде Симеркета, и ее рука медленно двинулась вниз, под одеяла.
— Не надо, — прошептал он, вздрогнув от прикосновения.
— Почему? Ты думаешь, я не понимаю это выражение в глазах мужчины?
— Я не для этого увел тебя из храма. Больше никто не будет тебя принуждать.
— А если я сама захочу?…
Он сел, скинув ее руку и повернувшись к ней спиной.
— Выбери кого-нибудь другого.
Она протянула руку, чтобы погладить его плечо, но впилась ногтями в его стройную, мускулистую спину.
— В чем дело, Симеркет? — спросила она. — Почему ты отворачиваешься? Из-за того, что мне приходилось делать в храме?
Он ничего не ответил, язык прилип у него к нёбу. Она прижалась губами к его груди.
— Это из-за Найи?
Он кивнул.
Анеку обвила его ногами.
— Ее больше нет среди живых, Симеркет. Мы не оскорбим память о ней…
— Я сказал «нет».
Анеку с досадой откинулась на подушку.
— Я… я могу понять. Тебе нужно время, чтобы свыкнуться с этой мыслью. После того как ты прошел весь путь из Египта, тебе, должно быть, очень тяжело узнать, что она…
Он резко прервал ее, повернувшись к ней лицом.
— Ты видела, как это случилось?
— Что?
— Ты видела, как убили Найю?
— Как я могла видеть? Я сказала тебе, что была в Эшнунне, когда обо всем услышала.
— Да. Ты рассказала, что на плантацию напали, что там всех поубивали, даже принца и принцессу из Элама. — Его голос окреп. — Но каким образом я мог получить сообщение от Рэми с просьбой о помощи, если бы он тоже погиб там?
Анеку села в темноте на кровати.
— Рэми жив?
Он вздохнул.
— А иначе почему бы я сюда приехал?
Симеркет встал и, прижимая к себе одеяло, прислонился к стене. Серебряный свет уже залил восточный горизонт. Он почувствовал легкий бриз, прорывающийся сквозь жару и ласкающий его
