милиции.
Полковник сел впереди, я — сзади, сержант — за руль.
— Гони, Сашок, сам знаешь, куда, — мазнул рукой полковник и весь недолгий путь до ресторана рассказывал, что раньше, 20 лет назад, когда он сюда перевелся служить, он думал, что русские взяток не берут, а когда начал тут работать, то увидел, что не то что берут — лопатами гребут, куда там тбилисским!..
— Что будешь делать? Система. Против системы не попрёшь… а попрёшь — и вылетишь… хорошо, если только с места, а не вообще… Слыхали, как моему земляку Гонгадзе в Киеве голову отрезали за то, что систему потревожил?.. В прямом смысле, лопатой отрубили?.. Знаете, геноссе Фредя, я из очень честной семьи, отец был учителем, мать — детским врачом в поликлинике, день и ночь по этажам таскалась, по больным детям… жить противно было от этой честности… Копейки лишней не было… Я закончил юрфак в Ростове, на тбилисский денег не хватило, потом стал работать в органах… а органы, как известно, бегают, потеют и воняют… когда день и ночь с преступниками дела имеешь, сам таким же становишься… Но куда юристу податься?.. Всюду де-юре всё чисто, а де факто — очень, очень грязно… как в морге…
— У нас в морге очень чисто. — Я вспомнил передачи по «Kabel 1», где часто трупы в моргах показывают.
— Ну так это у вас… А у нас очень грязно… Всё, приехали… Вот ресторан…
Я увидел старинный дом с верандой, где стояли плетёные столы и стулья, на вывеске — надпись «ЧАККА-ПУЛЛИ», над буквами КК и ЛЛ изображены звездочки салютов, машет рукой из ракеты космонавт Гагарин…
К полковнику подлетел худой юноша и стал помогать ему подниматься по ступеням. Полковник стряхнул с себя его руки, пробормотал что-то вроде:
— Стумарс михеде[28]! — и юноша перекинулся ко мне с «пажяльтэ» «пажяльуиста», сразу напомнившим мне акцент полковника, а сам Гурам Ильич, поднявшись на пару ступенек, вдруг обернулся к машине: — Сашок, ты голоден?
— Не, я рубнул уже… — ответил тот из машины.
— Ладно. Захочешь — скажи вертухаям, чтоб хин-кали принесли. А так — отгони в уголок и спи, через час-другой выйдем. Только шторки опусти, чтоб не сказали, что милиция на посту дрыхнет.
Нас с помпой усадили за стол, миленькие чёрненькие шустроглазые официанточки подбегали здороваться, полковник целовал их — кого в щёчечку, кого в лобчик. Со всех сторон слышалось щебетание: «Батоно Гурам, батоно Гурам».
Батон, еще батон… Для чего ему столько хлеба? Я недоуменно вспомнил, что вчера с Самумычем мы даже полбатона не съели, и теперь не постеснялся спросить. Полковник между поцелуинами пунктирно объяснил:
— По-грузински «батоно» — это «господин, хозяин», значит — господин Гурам. А «калбатони» — госпожа, «кали» — женщина. («А, богиня Кали».) Рогор хар, Нино?[29] — вдруг сказал он. Я даже опешил:
— Харя? Рогов? — но это он приветствовал кого-то за стойкой, и я вернулся к теме и спросил, почему они не говорят его фамилии? Или отчества? Это же неприлично — без отчества? У всех русских есть имена и отчества…
— А в Грузии не приняты отчества — просто говорят «батоно» и имя…
— И вы могли бы Сталину сказать: батоно Иосиф? — Это продолжало удивлять меня.
Полковник, устраиваясь удобнее, сказал:
— Да, вполне… если б дошёл до него, не дай бог… «Товарищ» же не скажешь? Какой он тебе товарищ?.. Страшно, конечно, но, в принципе, мог бы… Хотя… Может, ему и нравилось, когда его по имени-отчеству звали, по-русски… Он же всё из себя русского строил…
— Как это — строил? Перестройка?
— Этих тиранов разве поймешь?.. Гилоцав, Жужуна![30] — через зал обратился он к пожилой женщине в белом халате и колпаке, вышедшей из кухни, не поленился пойти к ней, расцеловать и сунуть что-то в карман фартука.
Но это реально круто! Жужуна! По имени! Этим, очевидно, подчёркнуто особое уважение именно к тебе, к твоей персоне, а не к твоему папе, которого я, может быть, и знать не хочу, но должен учить и его имя почему-то. Может, действительно, отчество — это пережиток, тотемное выделение предка, как Вы говорили на семинаре по сакралу, вспоминая Индонезию, где мёртвые предки живут среди живых потомков…
Полковник вернулся, кого-то приветствуя по дороге. Кое-кто от других столиков кивал, поднимал руки в приветствиях, он салютовал, слал воздушные поцелуи, а сев, тихо сказал мне:
— Обратите внимание — разгар рабочего дня, а ресторан уже полный… хотя обед тут пол их зарплаты стоит…
— Может быть, идём в другое место? — среагировал я (если ползарплаты — как же тут сидеть?), но полковник заиграл руками:
— Я не к тому… это их ползарплаты, не мои… Известная публика… Вон бритая морда с бабами… Депутат! Его недавно «животным» один юморист обозвал, суд запретил называть его так, юморист извинился и сказал, что теперь будет называть его исключительно «растением»… Там начальник ГРЕБУ СПЗД по Московской области, генерал Крутовец… В вечернем платье — сейчас, днем! — мадам Окочурина, мусорный бизнес… С ней — кровосос, у которого, говорят, 70 квартир в Москве и столько же — в Питере… Дальше — ювелир… Тот бритый голубец держит большой катран… Через столик — грузинский вор в законе, с охраной… — (С этим вором, седовласым джентльменом, полковник довольно любезно перекинулся странным приветствием: «Рава хар»? — «Вар, ра»[31].)
Я не удержался:
— Варавва?.. Бараббас? Бабаня Библию читала.
— Нет, это только я спросил: «Как ты?» — а он ответил: «Ничего», — засмеялся полковник и объяснил про вора: — Очень хороший, порядочный человек, у него недавно сына убили, в трауре сейчас… У нас в Грузии их называют «вор в рамке», вор-законник, знает рамки жизни и смерти… А вон там в углу, видите, два тощих субъекта, сладкую воду пьют, из отдела по борьбе с наркотиками… — Он неодобрительно покосился на угловой стол, где два очень худых глазастых человека тянули через соломинку пепси. — Наборолись сегодня уже до чёртиков, видно по мордам и красным глазам…
Я едва успевал крутить глазами и ушами.
— Пит что будэтэ, батоно Гурам? — подскочил кельнер с усиками.
Полковник переадресовал вопрос мне:
— Чего гость желает?
— Вино, наверно… бокал красного…
— Отлично. Три бутылки «Хванчкары», пару «Цинандали», ну и всё, как обычно, — закуска-макуска… «Хванчкара» — любимое вино Иосэба Бэссарионовича!
Выразив восхищение этим фактом и решив потом еще спросить у полковника, что означает инверсия «за-куска-макуска», я заикнулся было о том, что давно не ел овощей, салат бы не помешал, но полковник засмеялся детским смехом:
— Может, борщ еще с бубликом?.. Тут всё самое лучшее и отборное! Вот меню, посмотрите.
Надо ему сказать, что у меня нет денег, что карточку… того, забор… при заборе… А может, это те парень с девушкой украли?.. Поставили жучок, он все считал, а они забрали?.. Я открыл меню, но каждое второе название вызывало вопрос. Что это? На каком языке это написано?
— Это по какому? — спросил я. — По русскому?
— Да, но названия блюд грузинские. Это же грузинский ресторан, хозяин — грузин, повар тоже, официантки все чьи-нибудь родственницы… Такое грузинское подполье… «Молодую гвардию» читали?
— А, подполье, мало не покажется… Нет. Война? Опричники? Интересно?
Полковник усмехнулся:
— Это как фашисты во время войны молодых людей мучили и убивали.
Очевидно, я покраснел, потому что он тут же спохваченно всполошился:
