— Возьми, они твои.
Гита недоверчиво смотрела на него:
— Но это же...
Нугзар усмехнулся:
— Ерунда! Твоя улыбка дороже, — и погладил ее по щеке.
— Это из квартиры Давида? — не дотрагиваясь до серег, растерянно прошептала Гита.
— Какая разница? Надень.
Она настороженно взяла одну серьгу, потом вторую... Нугзар, как зачарованный, смотрел на ее лицо, которое на глазах преобразилось, стало просветленным и значительным.
— Ты красавица, — признался он.
— Правда?.. Идут?..
— Еще как...
Гита кивнула, продолжая пристально смотреть на стойку. В уголках ее глаз стояли слезы.
Сатана и Лялечка, вернувшись после танца, ничего не заметили. В начале десятого Нугзар вышел в фойе. Там, среди прочих стоявших, безошибочно распознал того, кого ждал.
— Ты от Тите?
Долговязый малый представился:
— Балда.
Нугзар взял его под руку и отвел в сторону.
— Тите говорил мне, что вы друзья...
— Какое! Он отец наш родной! Если б не он — с голоду бы околели. Дай Бог ему здоровья! — широко перекрестился Балда.
Нугзар кивнул:
— Надо убрать одного человека.
— Понятно, — протянул Балда. — Что дают?
— Кольцо. — И он издали показал кольцо. Вместе с серьгами Гиты оно образовывало тройку.
— Ты чего?! Это много... — поразился Балда. — У нас тут за пять тысяч мочат, а за десять — четвертовать могут.
— Денег нет, есть вот это кольцо! — не мигая, смотрел на него Нугзар.
— Не знаю, — повел головой Балда. — Я сейчас позвоню.
Он отошел к автоматам и стал что-то говорить. Нугзар уловил слова: «серьезный зверь», «офигенное рыжье». Вернувшись, он сообщил:
— Он подойдет. Пока занят.
— Кто это он?
— На все руки мастер. Знаешь чего?.. Ты оставь мне билет, я его тут подожду. Как придет — я дам тебе маяк, мимо твоего стола пройду, ты за мной выходи. Кольцо-то чистое?..
— В каком смысле?.. — прищурился Нугзар.
— Ну, не фальшивка? Не туфта?..
Нугзар поднял на него глаза. Балда смутился:
— Понял, понял.
Нугзар вернулся к Гите. Выпил коктейль.
— Где мой паспорт? — вдруг спросила она.
— Для чего он тебе? — насторожился Нугзар.
— Хочу застраховать серьги.
— Здесь их тебе не застрахуют. Глупостей не делай!
— Хорошо, — она погладила его по руке. — Спасибо тебе!
— Оставь, все это ерунда...
— Это не ерунда! — Гита мотнула головой, серьги блеснули. — Для меня это жизнь. Продам их и заживу по-человечески. Я могу их продать?
— Конечно. Они твои. Делай что хочешь. Хочешь — загони.
Она прильнула к нему:
— Нет, я вначале поношу их... Я всегда буду твоя, когда ты захочешь, только позови, прикажи!
— А Давид... не дарил тебе ничего такого?.. — спросил Нугзар, впервые упоминая о гинекологе.
— Нет. Он... Он давал деньги...
Нугзар кивнул:
— Теперь тебе не надо ни у кого ничего просить, будешь свободная и богатая...
— Я счастлива, — сказала Гита, и Нугзар потрепал ее по щеке.
Вернулся Сатана с новой порцией коктейля. Сзади Лялечка несла две тарелки с бутербродами. Шум усиливался. Уже давно мигала цветомузыка, теперь добавилось еще какое-то квакающее табло под потолком. Всюду пили и галдели.
Все, кроме Нугзара, принялись за бутерброды. Сатана рассказывал анекдоты, изображая их в лицах. Лялечке очень понравился про азербайджанца, который говорит пышнобедрой женщине, гладя ее по заднице: «Пай-пай, маладес твоя отес, какая кулинар, да! Из два маленьких яйса такой большой бисквит исделал!»
Тут мимо их столика проплыла фигура Балды. Повременив несколько секунд, Нугзар встал и пошел за ним.
На другом конце зала Балда приблизился к человеку в лыжной шапочке, который стоял за колонной и сонно посматривал вокруг. Под глазами — большие мешки, лоб узенький и вогнутый.
— Сова! — указывая на него, сказал Балда.
Сова кивнул, не вынимая рук из карманов замшевого потертого пиджака:
— Я про дело знаю, с Балдой перетерли. Все будет как надо. Только камешек бы посмотреть...
— Я друг Тите, ты слышал? — обозлился Нугзар.
— Да хоть самого Бога! Камень посмотреть надо. — И Сова прикрыл глаза.
— Посмотри! — не снимая с пальца кольца, Нугзар сунул ему под нос руку.
Сова взглянул одним глазом, другим....
— Ладно... Где?.. Кто?.. Когда?
— Рядом со мной сидит. Баба в серьгах. Она — конец, а концы надо в воду прятать, так?
— Можно и в воду, а можно и в канализацию, — пожал плечами Сова. — Утопить, что ли, бабу?
— А ты как хотел? — в свою очередь спросил Нугзар.
— Как? Да ножом, по-простому!..
— Ну... А потом в воду...
— Далась тебе эта вода!
— Я так хочу. Мостов тут много...
— Мостов будь здоров, — согласился Сова. — Только они у всех на виду. Так что это отпадает.
— А что тогда?
— Ты чего волнуешься, я не понял? Тебе не все ли равно? Ты покажи заказ, оплати его, а дальше не твое дело, что да как, — заворчал Сова, прикрывая то один глаз, то другой.
— Тела не должно быть!
— Вот ты о чем хлопочешь... Что, известная фигура? Нугзар пожал плечами.
— Местная?
— Нет.
— Тогда нечего волноваться. Наши менты даже запроса не посылают на иногородних, прямо в крематорий — и прощай, мама! Не до того им, — успокоил его Сова. — Чужие самое легкое — никому они не нужны.
Нугзар почувствовал замешательство, чего с ним давно не случалось. Нервы были напряжены. С одной стороны, он понимал, что Гита должна исчезнуть, с другой — не хотел отдавать ее этим людоедам.
— Или сделаешь, как я сказал, или ничего не надо, — нахмурился он, сам не понимая, что с ним творится — какая разница, будет ее тело утоплено или нет... Будто от этого она останется в живых!..
