полицейский обязан немедленно, как только получит новые данные, вмешаться в раскрытие преступления (таков вольный краткий пересказ соответствующего раздела полицейской инструкции).
Они приняли два простых решения. Фристедт садится на телефон и обзванивает гостиницы в поисках Арона Замира, или бизнесмена Абрахама Мендельсона с австрийским паспортом. Но казалось маловероятным, что таким образом удастся найти и Элазара.
А Аппельтофт и Карл отправятся на квартиру Алоиса Моргенстерна на Флеминггатан. Карл открыл свой сейф, вытащил оттуда револьвер, заполнил кармашки в поясе патронами, а универсальный перочинный нож – дополнительным комбинированным инструментом.
Дом на Флеминггатан находился совсем рядом.
С улицы они понаблюдали за неосвещенными окнами квартиры. Казалось, она была пуста. Потом поднялись и позвонили в дверь, почти убежденные, что никто ее не откроет. На лестнице тоже никого не было, а из соседней квартиры слышались громкие звуки телевизора.
– Войдем, пожалуй? – шепнул Карл и, прежде чем Аппельтофт успел занять позицию для ответа на вопрос о еще одной 'служебной ошибке', достал свой инструмент, вытащил необходимую отмычку и вскрыл замок.
Квартира была со вкусом меблирована в современном стиле – по профессии Моргенстерн был архитектором-дизайнером, – даже очень хорошо меблирована; две комнаты и кухня выходили на улицу, а анфилада из трех комнат – во двор. Последнее оказалось очень удобным, поскольку с улицы нельзя было заметить свет в большей части квартиры.
Чисто юридически они сейчас занимались тем, что называется 'домашним обыском' и что по уголовному кодексу очень близко к 'незаконному посягательству на частную собственность'.
Карл направился прямо к письменному столу, а Аппельтофт 'рыскал' по комнатам и гардеробам. Они тут же обнаружили, что у Моргенстерна гостят или гостили люди, курившие израильские сигареты. В одной из комнат были две неубранные постели.
Карл стоял у письменного стола, проклиная себя: как же он не захватил свои фотокамеры и теперь не может сфотографировать эти интересные улики: чеки на продукты более чем на одного человека, карты метро и ближайших окрестностей Стокгольма – и еще массу других вроде бы невинных, но одновременно преступных улик, имей он лишь время для их анализа. Он так и стоял, погруженный в размышления над небольшим списком пансионатов, когда его окликнул Аппельтофт.
Карл пошел в спальню, выходившую окнами во двор. Здесь, в глубине комнаты, в настолько огромном гардеробе, что в него можно было свободно войти, он нашел три солидных пустых деревянных ящика; но не размерами они были интересны. Даже Аппельтофт мог сразу догадаться, что опись, наклеенная на ящиках, была сделана на иврите.
– Вот оно, – шепнул Карл, наклонившись над ящиками. – Вот этот запломбированный груз прибыл самолетом из Израиля на адрес израильского посольства, ведь посылался он с курьером. Нетрудно догадаться, что содержалось в этих ящиках, не правда ли?
– Оружие, – зашептал Аппельтофт, – черт возьми, сколько оружия! Вот что оплачивал Арон Замир.
Карл кивнул. Они переписали, сколько успели, не особенно вдумываясь в смысл слов. Своего рода бег с препятствиями между страхом быть обнаруженными и нараставшим сумасшедшим желанием найти доказательства.
Час спустя все трое в последний раз собрались в своей общей рабочей комнате уже затихшего и темного отдела безопасности.
Фристедт нашел координаты некоего Мендельсона, тот проживал в гостинице 'Парк-отель', сегодня он продлил свое пребывание еще на одну ночь. Значит, очевидно, собирался оставить и гостиницу, и страну до двенадцати часов последнего дня года. А это вело к очень простой догадке.
– Если они и предпримут какую-нибудь акцию, то этой ночью, – констатировал Фристедт. – Это легко будет заметить; а потом, конечно же, можно поджидать гостей нашего друга Моргенстерна. Но к чему нам все эти сведения?
– Однако он не примет участия в самой операции, – сказал Карл. – И домой вернется сегодня заблаговременно. Кое-что ему ведь надо убрать.
Ну а если при нем провести домашний обыск – ведь служба безопасности, правда, неизвестно как, но знает, какие неопровержимые доказательства находятся в его доме, – не возникнет ли паника, которая приведет к приостановке самой операции?
Потом придется, вероятно, отпустить этого типа. Ох и разозлится же Нэслюнд! Да, но есть и еще риск: а что если сегодня вечером уже и не должно быть никакой связи между Моргенстерном и его 'командой', тогда операция все равно состоится.
– У меня, кажется, есть лучшее предложение, – сказал Карл. – Мы едем к нему, он возвращается, а мы уже там. Вот и спросим его, где и когда должна произойти операция.
Оба полицейских недоверчиво смотрели на Карла. Меньше всего он мог ожидать, что такое предложение будет встречено ими уж очень дружелюбно. Но у Аппельтофта были на то свои объяснения.
– И, поджидая его, если он, конечно, еще не дома, мы сфотографируем весь материал на его письменном столе, – продолжал Карл.
– Да, но он ведь не захочет сотрудничать с нами, – возразил Фристедт.
– Все зависит от того, как его спрашивать. Мне кажется, что в этой ситуации нам нет надобности быть уж слишком вежливыми, – закончил Карл, пошел к сумке в углу комнаты и достал оттуда зеленую 'военную' куртку.
Они отправились в путь на двух радиофицированных машинах. Фристедт вызвал на связь Арнольда Юнгдаля и попросил его отправиться к дежурному юристу и оттуда в ближайшие часы держать с ними постоянную связь. В кабинете Карл переоделся в джинсы, надел зеленый пуловер и зеленую вязаную шапочку. Захватил с собой и кое-что из сейфа, но старшим коллегам этого не показал.
Через двадцать минут Фристедт и Карл находились во все еще безлюдной квартире Алоиса Моргенстерна. Тщательно сфотографировали каждую запись и весь другой письменный материал, не
