перевод, немного подумал и продолжил:
- Отделения ЦРУ в Европе находятся в посольствах США, а его центральная контора - в Висбадене, не так ли? - констатировал он тоном, не терпящим возражений.
Голос у него был мрачный и звучный. Когда Хорст Людвиг Хан подтверждающе кивнул, Абу Нидаль сказал, как бы размышляя вслух.
- Мы ставим два вопроса. Во-первых, конечно, достаточно ли продумана ваша акция, чтоб быть успешной. Если использовать оружие, которое вы хотите получить, и если для этого есть оперативные условия, то результат, конечно, будет очень хорошим. Но этим можно воспользоваться один или, возможно, два раза. Как только враг разберется в новых методах, вам уже больше не придется ими пользоваться. Итак, у нас есть одна или две попытки. Мы должны, с одной стороны, считаться с вашими возможностями и вашими целями, если это принесет пользу нашим собственным интересам. С другой стороны, мы хотим взвесить собственные возможности и при подходящем случае первыми использовать эту тактику. Разница между нами, конечно, есть. Что касается Европы, там вы ориентируетесь легче и уверенней. Итак, два вопроса. Нас интересует, достаточно ли у вас опыта и может ли ваша акция повлиять на предательскую игру Абу Амара и империализма США?
Хорст Людвиг Хан нервно облизнул губы.
- На первый вопрос легче ответить, - начал он. - Мы считаем, что шансов у нас больше девяноста процентов, если мы получим оружие уже в Западной Германии. Оттуда мы сами без особых сложностей сможем доставить его до цели. В нашем распоряжении сейчас есть военный эксперт. Наш товарищ именно поэтому нас и сопровождает. Второй же вопрос - политический, и ответить на него достаточно сложно. Мне бы хотелось знать, что думают по этому поводу палестинские товарищи.
Ему бы надо было стать дипломатом, а не террористом, подумал Карл, восхищенно наблюдая, какое впечатление произвел краткий ответ Хорста Людвига Хана на человека, которого в настоящее время разыскивали как одного из главных террористов.
- Позвольте мне тогда спросить, - продолжил Абу Нидаль. - Раз вы хотите нанести удар по американскому посольству или отделению ЦРУ оружием, по словам моих экспертов, очень подходящим для вашей тактики, то у вас должно быть официальное объяснение ваших действий. Каждый удар по империализму США должен быть по крайней мере мотивирован. Но вопрос в том, как птичка сядет на дерево и как она потом взмахнет крылышками. Какие группы связаны с вами в этом деле? Как я понял, вы разрабатываете план совместно с немецкими, бельгийскими и французскими товарищами. Но у меня своя цена на это оружие. Могу вас заверить, что мы можем доставить его уже завтра. Но я хочу назначить свою цену. Если акция удастся, то вы, конечно, издадите коммюнике, в котором будете объяснять свои действия. Я не знаю, что вы задумали, но большой роли это не играет. Во-первых, я хочу, чтобы мое имя входило в число тех, кто подпишет документ. Мне кажется, это умеренное требование. И оправданное. Ведь возможность предоставил вам я. Кроме того, я хочу, чтобы в коммюнике наряду с тем, что напишете вы, вошло обвинение США в предательстве интересов палестинцев на переговорах. Мы, как вы знаете, противники любого разделения нашего отечества, за что ратует предатель Абу Амар. Если ваш удар будет верно направлен, то он помешает дальнейшему предательству. Теперь же я хочу получить определенный ответ. Надеюсь, я выразился ясно? Вы меня правильно поняли?
- Могу сразу же согласиться с одним, - ответил Хорст Людвиг Хан с такой подкупающей определенностью, что Карл заподозрил его в неискренности. - Я действительно считаю приемлемым требование, чтобы вы по названной вами причине официально включались в операцию. Но что касается формулировок последующего коммюнике, то сам я не имею права что-либо решать. У меня конкретное поручение - договориться об оружии и заплатить деньги. А принимать политические решения - это уже другой вопрос.
- Если вы согласитесь с нашим требованием, то получите все, что хотите, причем бесплатно. Даю слово. Мы можем организовать перевозку оружия в Западную Германию, это я гарантирую. Но своих требований я не изменю, ни одного. Вы должны меня понять: палестинский народ доведен до отчаяния, мы со всех сторон окружены предателями. Ну, что вы скажете?
Хорст Людвиг Хан надолго задумался. Карлу казалось, что согласиться со вторым требованием было никак нельзя. Так что все должно было лопнуть из-за этого, или Хорст Людвиг Хан должен найти способ выкрутиться из этой ситуации. Но на Ближнем Востоке ложь бывает разная. И он эту разницу знал.
- Не хочу лгать. Мои слова так же честны, как и твои, а ты, я знаю, никогда не лжешь. И ты должен знать, что и я никогда не лгу, - сказал Хорст Людвиг Хан, и сказал неправду. - Мы все, сидящие в этой комнате, понимаем, что было бы неискренне и фальшиво, если б мы пришли сейчас к соглашению и я пообещал то, что обещать не могу. И чего такое обещание стоит? А если у нас ничего не выйдет, то зачем тебе заранее связывать себя? Я могу дать слово, что если операция удастся, то имя Абу Нидаля появится среди четырех подписавших коммюнике. Могу также обещать, что сделаю все от меня зависящее, чтобы по возвращении домой убедить товарищей принять во внимание твои интересы. Могу, наконец, пообещать, что они примут эти аргументы. Лично я уверен, что они согласятся с твоим предложением. Вот это я имею право тебе сказать.
В комнате воцарилась полная тишина. И тут у Карла в животе громко заурчало, и на темном лице Абу Нидаля появилась улыбка.
- Думаю, мы придем к согласию, - сказал он в конце концов. - Но я пообещал моему командующему одну вещь. Вы должны показать, что можете обращаться с оружием. Твой шведский коллега занимается этим делом?
Хорст Людвиг Хан кивнул. Карл почувствовал, что весь покрылся холодным потом - не столько потому, что сомневался в проверке оружия, сколько из-за рези в желудке. Был совершенно неподходящий случай просить разрешения выйти.
- Ну что ж, - сказал Абу Нидаль, - тогда пройдем в другую комнату.
Он и его двое помощников поднялись, и вся компания перешла в соседнюю комнату, ярко освещенную, с плотно задвинутыми занавесками.
В комнате никакой мебели, кроме стола, не было. На нем в ряд лежали РПГ - отдельно стволы и отдельно снаряды.
- Пожалуйста, - сказал один из помощников Лбу Нидаля, до сих пор не проронивший ни слова, и пригласил Карла жестом к столу.
Карл был весь в холодном поту. Положение становилось отчаянным.
- Я должен извиниться, - сказал он, стиснув зубы, - но, как бы это ни выглядело неподходяще, я должен сейчас выйти в ванную комнату.
Абу Нидаль засмеялся и вытащил пачку сигарет.
- Пожалуйста, один из моих мальчиков покажет дорогу, - сказал он, одновременно предлагая по кругу свои сигареты всем присутствующим.
В туалете не было унитаза, а лишь только выложенная кафелем дырка в полу с двумя гофрированными подставками, куда, очевидно, нужно было ставить ноги. Несмотря на отвращение, Карлу пришлось воспользоваться этими 'удобствами'.
Потом он умылся холодной водой. Положение было неприятным, но еще более - смешным, подумал он и улыбнулся своему отражению в зеркале. Теперь во всех отношениях легче собраться, когда ему, вероятно, придется демонстрировать оружие. Оно было похоже на обычное М-72, которому в теоретических пособиях уделялось большое внимание.
Когда он вернулся вместе со своим вооруженным сопровождением, все стояли вокруг стола, мирно беседовали и курили.
- Ну, приступим, - сказал говорящий по-английски военный из окружения Абу Нидаля. Голубоглазый, почти рыжий, он выглядел израильтянином ирландского происхождения.
Карл подошел к разложенному в ряд оружию. Да, это и есть РПГ-18, и у них прямо на стволах инструкции, конечно на русском языке, но, слава Богу, снабженные рисунками.
Карл начал с того, что вытащил две резиновые подставки с обеих сторон ствола, распрямил их до конца, так что оружие стало длиннее сантиметров на тридцать. Затем вытащил два простых пластмассовых прицела и ручку со спусковым механизмом. На ней находилась красная кнопка, ходившая вверх и вниз, - должно быть, предохранитель.
