копия. Как ты, черт возьми, собиралась и дальше утверждать, что отец Эшлинг — Чарлз Олдфилд?
— У Чарлза тоже были темные волосы, хоть и не курчавые. Но в детском возрасте часто бывают вьющиеся волосы, которые потом становятся прямыми, — будто оправдываясь, пробормотала Айрис. Она покраснела, услышав, как Филипп насмешливо фыркнул. — И потом, ты уехал отсюда давно — никому и в голову не пришло бы проводить параллель между тобой и Эш.
— Ты вообще собиралась когда?нибудь сказать ей правду?
— Зачем? — произнесла Айрис с вызовом. — Ты развлекся в свое удовольствие, перед тем как подло бросить меня беременной. Я не видела и сейчас не вижу никаких причин, по которым должна расстраивать девочку, причинять ей боль, раскрыв тайну ее рождения. Такой проблемы вообще не существовало, пока ты не свалился как снег на голову, — сказала она с горечью в голосе.
— Спасибо!
— А чего ты ждал? Что я вывешу праздничные флаги и закричу «Ура!»? Я не твоя старая любовь Беатрис, — смех Айрис граничил с истерикой. — Ты находишься в городе всего один день, а она, судя по всему, уже выбрала подвенечное платье.
— Не могла бы ты не выходить за рамки вопроса, который мы обсуждаем? — прервал ее Филипп.
Он не отрицает, отметила расстроенная Айрис, Беатрис действительно вцепилась в него мертвой хваткой и не отпустит, пока не женит на себе.
— Единственное, что меня беспокоит в данный момент — это, какое наиболее разумное решение нам следует принять относительно будущего Эшлинг. Кажется, ты тоже этого хочешь?
— Что я хочу… Я хочу, чтобы ты уехал и оставил нас в покое!
— Боюсь, что не смогу выполнить твоего желания, Айрис. Попытайся быть благоразумной, — мягко сказал Филипп, беря, маленькие дрожащие руки в свои большие ладони. — Ты, конечно, можешь мечтать, чтобы я уехал за тридевять земель, но, к сожалению, есть несколько уважительных причин, по которым я не могу сделать этого. В частности, я вступил в бабушкино наследство, поэтому должен жить здесь. Возможно, моя штаб?квартира будет в Лондоне. Но мне придется часто приезжать в Шилдтон. Ты, конечно, понимаешь, что пройдет немного времени и люди станут судачить о поразительном сходстве между Эшлинг и мной. Я понимаю, что моя нынешняя поездка в Штаты пришлась на самое неподходящее время, — продолжал Филипп. Айрис молчала. Ее щеки вспыхнули, когда она посмотрела на свои пальцы, сжатые большими мужскими руками. — Когда я оправился от шока, вызванного моим неожиданным отцовством, я начал размышлять — что же теперь делать? У меня было три недели, чтобы прийти к какому?то решению. Мы с тобой, допускаю, сломали наши жизни, — заметил он жестко. — Но я уверен, ты согласишься со мной: мы должны сделать все возможное, чтобы уберечь нашего ребенка от подобной участи.
Айрис кивнула. Она не могла произнести ни слова, почувствовав комок в горле.
— Говорю раз и навсегда: я хочу видеть Эшлинг как можно чаще, — твердо произнес он. — Возможно, в том, что с нами случилось, никто не виноват. Но факт остается фактом — за последние семь лет мне никто не сообщил о том, что у меня есть дочь. Больше я не собираюсь «исчезать» из ее жизни.
— Но… это будет ужасным потрясением для Эш. Я ничего не говорила ей об этом. — Со слезами на глазах Айрис пыталась продолжать сопротивление.
— Успокойся! Нет нужды доводить себя до такого состояния, — сказал Филипп, вкладывая в ее дрожащие пальцы белоснежный платок. — Нам потребуется какое?то время, чтобы узнать друг друга. Но ты должна понять, что у меня нет намерения вытеснять Эшлинг из твоей жизни. Или влиять на ее память о Чарлзе.
— Эш была совсем крошкой, когда он погиб, — прошептала Айрис, вытирая слезы. — Но я стараюсь рассказывать ей о нем как можно чаще, чтобы она не чувствовала, что отличается от своих подруг.
— Ты делала все правильно, воспитывая нашу дочь. Я пока мало общался с ней, но малышка производит впечатление жизнерадостного ребенка, — сказал Филипп с теплотой.
— Да, она, в самом деле, такая, — заверила его Айрис, нервно теребя платок в руках. — Если ты действительно хочешь ближе познакомиться с Эш, я не представляю, как лучше это сделать. Я имею в виду… Я понимаю — глупо обращать внимание на то, что скажут или сделают люди, когда обо всем узнают. Но как мне объяснить, что случилось восемь лет назад? Все уверены, что отец Эш — Чарлз. Я знаю, ты не любил его, — уже плача, продолжала Айрис, — но я?то перед ним в огромном долгу. Без поддержки и помощи Чарлза я бы осталась совершенно без средств к существованию. У меня был бы тогда только один выход — отдать ребенка на воспитание. Постарайся, пожалуйста, понять меня, — умоляющим тоном произнесла Айрис. — Мне просто невыносима сама мысль, что из Чарлза могут сделать посмешище.
— Не плачь, — заботливо успокаивал ее Фил, вытирая платком слезы, капающие из глаз. Эти зеленые глаза в пелене слез — они были прекрасны. — Теперь я понимаю, что не прав в отношении Чарлза. Я действительно очень благодарен ему за то, что он пришел тебе на помощь в трудную минуту. Поверь, я никогда не сделаю ничего такого, что бы могло осквернить память о нем. — Он пытался растормошить ее, вытащить из кокона сосредоточенной мрачности. — Ты, по?видимому, думаешь, что я и в покойном могу видеть соперника. Попробую оправдаться, исходя из твоего же представления обо мне: «Влюбленный в себя соперников не имеет». Вот так ты, по подсказке старика Цицерона, обнажила неприглядную суть моей натуры.
Он пробовал шутить, поддразнивать. Усилия не были вознаграждены. Напряженная поза, горестный взгляд, опущенные плечи. Она чуть раскачивалась, повинуясь какому?то внутреннему ритму, и казалось: достаточно небольшого дуновения, чтобы поколебать это шаткое равновесие. Наконец, прерывисто вздохнув, она откинулась на подушки.
— Я все равно не вижу выхода из создавшегося положения, — промолвила молодая женщина. Языческая богиня в страдании… Если бы она знала, как хороша была в эту минуту!
— Я тебе уже говорил, что много думал об этом. С моей точки зрения, есть только один разумный выход. Итак, первое, что я сделаю завтра утром, это позвоню мистеру Рейсу, чтобы подтвердить мое решение о покупке дома. Как ты справедливо заметила, Шилдтон мало изменился за время моего отсутствия. — Филипп лукаво улыбнулся. — Значит, ты говоришь, потребуется не больше суток, чтобы каждый человек в городе узнал о продаже Холла?
Айрис устало кивнула.
— Если и преувеличила, то очень немного.
— Верно. Таким образом, сценарий для общественного потребления очень прост. Возвратясь домой после нескольких лет жизни за границей и горя желанием осесть на одном месте, я нахожу мистера Рейса, который привозит меня сюда осмотреть Олдфилд Холл. Я быстро влюбляюсь в этот огромный тюдоровский особняк… и его хозяйку. Бедная молодая вдова, самоотверженно пытающаяся заработать деньги на содержание стареющей матери и маленькой дочки, соглашается выйти замуж за богатого принца. После этого они зажили счастливо и весело. Согласись, получилась очень романтическая история, — закончил Филипп, сотрясаясь от вполне добродушного смеха. — Гарантирую, она вызовет слезу даже у самого последнего циника.
Прошло несколько минут, прежде чем до уставшей, измотанной Айрис дошел смысл того, о чем говорил Фил.
— Ты что, с ума сошел? — выпалила она, быстро выпрямившись, и в ужасе уставилась на Фила. Менялось настроение, менялась ее стать, но она оставалась прекрасной в ореоле золотых волос с приглушенной зеленью глаз.
— Наоборот. Эта история очень правдива и не лишена смысла, — спокойно промолвил он, оценивающе глядя на собеседницу и получая удовольствие от внешних проявлений ее душевных взрывов.
Не обращая внимания на бурные возражения Айрис, кипящей от возмущения и гнева, Филипп намеренно спокойно продолжал излагать свой сценарий:
— Поскольку я провел много лет в Америке, где такая будоражащая интенсивная жизнь, каждый поймет, почему мне, в конце концов, захотелось пожить спокойно. А что может быть приятнее, чем рождественская свадьба? Ничего роскошного, конечно. Так, небольшое скромненькое мероприятие. Затем, пока Холл приводится в порядок, молодые улетают в Швейцарию, где проводят медовый месяц и катаются на лыжах. Это даст мне великолепную возможность познакомиться ближе с Эшлинг.
— Я никогда… никогда еще не слышала такого вздора!
